История про историю в кусочках

Примерно два месяца назад Сов записал себе в книжечку фразу, которая очень вкусно звучала - "Тикки Ток и дом Времени".

Отличное название для истории. На тот момент было только название, за которым стояло ничего. Я не знал, о ком будет эта история. Не знал, где она будет происходить. Вообще ничего не знал. С тех пор ситуация изменилась не сильно.

Эта сказка - эксперимент.

Я пишу ее маленькими-маленькими кусочками почти каждый день.

Я не знаю, чем она закончится и не знаю, когда. У нее нет готового сюжета.

Но это меня волнует в самую последнюю очередь. Гораздо важнее, что есть Лера, которую друзья зовут Тикки, и что она пришла в дом Времени, чтобы получить ответы на вопросы, о которых, я надеюсь, она расскажет. И вам, и мне. На ушко.

Я буду публиковать приключения Тикки по главам, как только будет закончена очередная.

Название: "Тикки Ток и дом Времени";

Мир: авторский;

Авторство: Тиллуан Ноктэм;

Размещение: Только с моего разрешения;

Глава 1.

Глава 1.

Найти дом Времени не так сложно и не так просто, как говорят. Нужно пройти из края в край дикие земли. Нужно найти тропу в скалах, отмечающих границу этого мира.

Там, у последнего предела, когда все только-только начиналось, само Время выстроило себе обитель. Там с ним можно встретиться лицом к лицу, там ему можно задать свои вопросы и, если повезёт, получить ответы.

Сейчас не имеет никакого смысла описывать все произошедшее с Тикки Ток по дороге к дому Времени. Вам достаточно знать, что упорства ей не занимать, что она уже проделала весь этот нелегкий путь и сейчас сидит на самом краю света. Последний подъем утомил ее.

За краем мира не было ничего. Даже пустоты. Так и представляется начинающий творец - разлохмаченный паренёк в белом лабораторном халате. Последняя ночь перед защитой, дипломный мир все ещё не доделан. Голова гудит от черного, словно межзвездная тьма, демиурговского кофе, а глаза все равно слипаются. Юнец устало прикидывает, сколько осталось, а затем с отчаянной решимостью - "сюда все равно никто не заглянет!" - выращивает на краю света неприступные скалы.

Тикки фыркает - придет же в голову! - и продолжает болтать в ничем ногами, да бросать вниз мелкие камешки. Она тянет время, которого у нее давно уже нет. Вот он, дом Времени, у нее за спиной. Ни капельки не похож на то, что она себе представляла.

Дом Времени. Звучит-то как! Это обязано быть что-то внушительное. Мраморные стены, колонны. Загадочные письмена, имена Времени на всех языках, какие когда-либо были, есть или будут.

Да, это бы подошло.

Дом Времени наяву оказался панельной девятиэтажкой. Шесть подъездов. Табличка с номером дома (без номера). Двери подъездов выкрашены в серый. Окна - дешёвые пластиковые.

Перед домом - несколько нелепых метров тротуара, проезжей части (как будто найдется кто-то настолько безумный, чтобы затащить сюда машину) и песочница, словно явившаяся из Тиккиного детства. Старые качели - помнишь, на которых ещё высшим шиком было пережить двойное "солнышко"? Сваренная из стальных труб черепаха для лазанья. Деревянная горка.

Сейчас не имеет никакого смысла рассказывать многое про Время. Вам достаточно знать то же, что поняла Тикки Ток, увидев дом: Времени нет никакого дела до того, что о нем думают другие.

* * *

- Что будешь пить? - Толстяк снял с мойки чудовищных размеров кружку, на пол-литра, не меньше. - Чай? Кофе? Какао? Молоко?

Домофон на двери не работал. Может, сейчас. Может, никогда. На прокуренной лестничной клетке Тикки встретила первого обитателя дома - жирного мужичка средних лет. Короткие светлые волосы начесаны на раннюю лысину. Он стоял с сигаретой у форточки, дымил и то и дело пытался затянуть поплотнее линялый зелёный халат. Он же и начал разговор.

- Что-то я раньше тебя не видел. Из соседнего подъезда?

- Да нет, - Тикки не особо хотела общаться с этим сальным монстром, но скоро передумала. Толстяк выглядел безобидным, а в голосе было лишь ленивое любопытство. Кто знает, кого она встретит следующим? Если встретит вообще. - Я только пришла.

- Во дела! - оживился ее собеседник. - Серьезно? Новенькая? Во дела!

- Мне нужно увидеться с хозяином.

- Это с Временем? - Толстяк втянул в себя табачный дым и гулко закашлялся в форточку. - Нет его.

- А когда будет?

- Да кто ж его знает! - мужчина загасил сигарету о мусоропровод и привычным щелчком отправил окурок в форточку. - Мы за ним не следим. Время то приходит, то уходит, а когда оно будет - никто не знает. Я сам знаешь уже сколько жду встречи?

- И что, весь дом...

- Именно. Здесь все ждут. Ну, ну, не унывай. Пойдем-ка лучше до меня, угощу тебя чем-нибудь, с дороги-то.

Так Тикки и оказалась в этой квартире - прошла узкую прихожую вслед за хозяином, миновала две запертые двери комнат и очутилась в крошечной кухне.

- Утро ещё, - сообщил толстяк, громыхая посудой. - Спят все. У нас я один - ранняя птаха. Нутка и Чес проснутся хорошо если к полудню.

Он сунул в руки Тикки горячую кружку, открыл окно и тут же сунул в рот свежую сигарету.

- Ты пей. Пей и расслабься. Дело не новое. Вещей, смотрю, у тебя с собой немного, но так почти у каждого поначалу. Обживешься. Главное - найти тебе комнату. У нас не поселим, уже трое живёт, но ничего, уверен, какой-нибудь угол найдется...

- Эй! Я не собиралась здесь задерживаться!

Толстяк задумчиво выдохнул дым в окно.

- Я тоже не собирался. Но это ничего. Сама не заметишь, как привыкнешь. У нас тут интересно. Тебя как звать?

Тикки только теперь поняла, что до сих пор не узнала, как зовут гостеприимного хозяина, да и сама не представилась. По щекам полыхнул румянец.

- Лера... Но лучше - Тикки. Привычнее.

- Тикки. Ну Тикки так Тикки, вполне сойдет, - толстяк протянул ей маслянистую ладонь. - А я - Векх. Ты пей, пей.

Тикки осторожно пожала руку и отхлебнула из кружки.

На языке остался горьковатый привкус, откуда-то из воспоминаний. Точно такой же какао варила бабушка - набирала из жестяной банки с непонятным каракулями три полные, с горкой, ложки коричневого порошка, высыпала их в молоко, трижды доводила смесь до кипения. Питье отдавало чем-то большим, чем просто шоколад - неизвестными пряностями далёких стран, тайнами, приключениями.

- Я же так и не сказала, что буду пить.

Векх смерил девушку насмешливым взглядом через дым.

- Говорю же, у нас тут интересно.

* * *

Недли могла вывести из себя и святого. Тикки сперва обрадовалась, когда домовой комитет определил ее соседкой к девушке примерно ее возраста, но к моменту, когда они вместе добрались до их общей квартиры, рыжая уже успела ей осточертеть.

Недли ни на секунду не умолкала. Недли все было интересно. Всем замеченным она с великой охотой делилась с невольной слушательницей, нисколько не беспокоясь, интересно ли той. Недли было невероятно любопытно, кто такая ее новая соседка, откуда она, чем занимается, какой у нее любимый цвет, когда у нее день рождения. Недли не меньше хотела рассказать о себе, и все вопросы и ответы, сыпавшиеся из нее, словно из дырявого ведра, сплетались в один бесконечный путанный монолог.

Самое страшное - Недли сама это прекрасно понимала, и нисколько не смущалась. Уверенность, что они с Тикки подружатся, была непробиваемой.

Люди дома Времени ни капли не соответствовали свой наружности. Векха не назовешь красавцем, но сердце у него доброе. Недли же - соседка, соседка! - воплощала собой "добро пожаловать отсюда".

-... и вот, он меня бросил, у меня на шее двое детей - что тут делать? А ты бы что сделала? Я сбежала. Конечно, сбежала! Считаешь меня бессердечной? Эгоисткой? Пусть так. Но когда-то надо и о себе подумать.

- Прости... Что?

- А, не извиняйся, - Недли жизнерадостно мотнула косичкой. - Мне постоянно на ноги наступают. Да, ты любишь озера? О, помню, я как-то раз ездила на озеро...

И так далее.

Жилище Недли очень сильно напоминало квартиру, где она побывала ранее, разве что выглядело все менее обжитым, а дверь одной из комнат была заперта на висячий замок.

- Вот, здесь и будешь жить. Ключ! Куда же запропастился ключ...

Недли скрылась на кухне. Хлопнула дверца холодильника.

- Тикки! Ты пиво будешь?

Рыжая возникла в коридоре без ключей, зато с парой запотевших бутылок.

- Я сама почти не пью... Бросаю пить, - сообщила она. - Но твое новоселье точно надо отметить!

Тикки отрицательно покачала головой, но Недли это ни капли не смутило.

- Ну все равно - добро пожаловать! - и она присосалась к горлышку. - Знаешь... У нас тут это не поощряется. Слова против никто не скажет, но видно. Чувствуется. Но если вдруг надумаешь...

- Это вряд ли.

- Ой-ой-ой, - издевательски выдала Недли. - И чего нос-то кривишь? Я-то думала посидеть, поговорить, чтобы ты сама рассказала, за что тебе сюда сослали, а ты...

- Никто меня никуда не ссылал! Я сама пришла!

Недли отпила ещё глоток, и с жалостью поглядела на Тикки.

- Мне-то можешь не врать, - пьяновато проговорила она. - Ты тоже не святая. Никто здесь не святой. Думала, я не знаю? Наши - они ж все такие культурные, так здорово изображали, что пожаловала новенькая... Все знают, кто ты, Тикки. Все знают. И я тоже - знаю.

- Да о чем ты вообще говоришь?

Недли свернула пробку со второй бутылки.

- Оракул Подвала. Он всегда предупреждает, что скоро кто-то придет. За неделю, за две. Ты думала, это все взаправду? Что Гоуд и Лета всерьез решали можно ли тебя поселить в доме, и если да, к кому именно? Ну как можно быть такой наивной.

Пиво явно настроило Недли на благодушный лад.

- Они все это с неделю репетировали. Тут скучно, подруга. Жуть, как скучно. Каждый день одно и тоже. А новенькие - то есть ты - это развлечение. Понимаешь?

* * *

Здесь определенно кто-то жил, причем совсем недавно. Кровать накрыта пёстрым лоскутным одеялом. На крошечном письменном столике под окном - стопка книг, раскрытая тетрадь в салатовой школьной обложке, чернильница, перьевая ручка. На прикроватной тумбочке - лежащая плашмя фоторамка.

Только этого не хватало!

Тикки сглотнула и перевернула рамку. Карточки внутри не оказалось, как и воображенной траурной ленточки. Неизвестный предшественник просто вынул памятный снимок и оставил рамку следующему жильцу в наследство.

На тумбочке остался почти незаметный прямоугольный след - пыль только-только начала захватывать опустевшую комнату. Недели две прошло, не больше.

Тикки отдернула с окна занавеску и тюль, и в теплом свечении закатного светила заиграл хоровод пылинок.

Разобрать вещи не заняло много времени - их и так было немного, а за время пути через дикие земли осталось всего ничего.

Гребень, флакон с шампунем, зубная щётка и тюбик с остатками пасты - на тумбочку.

Запасные джинсы, белье, носки и обожаемые Тикки безразмерные футболки - в шкаф, встретивший девушку пустыми полками и сладковатым ароматом нафталина.

И все-таки. Кто здесь жил? И, что важнее, почему предыдущий жилец собрал вещи и ушел? Может, получил свои ответы, и его больше ничего здесь не держало? Хотелось бы верить. Звучит куда лучше, чем "разочаровался в бесконечном ожидании и просто ушел".

За стеной ахнула дверца холодильника - не иначе, как Недли героически продолжала бросать пить, истребляя наличные запасы спиртного.

Дилемма. Уж кто-кто, а Недли должна знать, кто здесь жил раньше, но общаться с ней - теперь ещё и поддатой - желания не было ни малейшего. Как же все сложно.

Тикки рассеянно стёрла пыль с книжной стопки. Сверху лежал "Улисс", а компанию ему составляли "По ком звонит колокол" Хэмингуэя и "Искра жизни" Ремарка.

Ни одну из этих книг Тикки не открывала с далеких школьных времён, когда они входили в программу чтения на лето. В общем-то и тогда она была к ним внимательна не особо - летом множество куда более интересных вещей.

Она вздохнула, отгоняя непрошенные воспоминания, и плюхнулась на кровать. Надо стереть пыль. Надо выстирать одежду. Надо узнать, что здесь происходит, и есть ли способ увидеться с хозяином дома, не проведя в доме вечность.

Но - завтра. Все завтра.

Тикки решила, что будет называть про себя бывшего хозяина комнаты (почему-то она решила, что это был именно мужчина) Романистом. Слово взялось откуда-то из глубин памяти само по себе и так гладко легло на сложившийся образ, словно встал на свое место недостающий фрагмент мозаики.

Ещё через несколько минут девушка уже спала. Первый раз за многие дни пути - спокойно. Спала - и видела сны.

* * *

Времени больше не было. Когда оно заканчивается, ты оказываешься вдруг в причудливом царстве застывших образов. Знакомые люди, места - все вдруг замирает, словно вся твоя жизнь была кинолентой, и тут кто-то вдруг нажал на "стоп". Вот только ты почему-то все ещё можешь ходить, говорить и удивляться происходящему.

Сны иногда - фрагменты того же фильма, установленные на повтор. Самые яркие кадры, призванные посмеяться вместе с персонажем, или же разделить его трагедию.

Тикки снятся дни, проведенные в застывшем городе. Страшные дни, когда она не понимала, что происходит. Я открою тебе маленькую тайну - все наоборот.

Мир не останавливается. Мир никогда не прекращает своего движения. Когда заканчивается время - именно ты остаешься в застывшем кадре, а все прочее продолжает происходить.

Привычное постепенно смывается, и ты оказываешься там, где была всегда - в диких землях.

Дикие земли не потому дикие, что неосвоенные, а потому, что в них творится всякая дичь.

Это непрекращающийся театр абсурда, где смысл всего периодически меняется, а причина зачастую продолжает следствие.

Здесь приходится одеваться молодой листвой, дышать асфальтом и вести себя так, словно никто не видит, хотя у глаз есть уши.

Каждый твой шаг взвешен и пахнет спелым крыжовником.

К тебе приходят люди, о которых ты уже многие годы ничего не слышал, и задают странные вопросы. Иногда к ним присоединяются люди, которых ты не знаешь вообще и нелюди, почему-то очень знакомые.

Все происходящее несёт в себе неуловимый смысл, все нелогично проистекает одно из другого.

И все это время тебя мучает единственный вопрос - а что вообще происходит?

Ответ на него был бы милосердием. Ты спишь и видишь странный сон. Ты умерла, и это все так и должно быть. Пожалуйста, скажите кто-нибудь, что все это.

Дайте точку опоры.

Вместо нее тебе предлагают пригоршню опавших листьев, леденцы от кашля, глоток скипидара - все что угодно, кроме того, что действительно нужно.

Тикки потеряла счет дням, проведенным в этом помраченном краю, пока не поняла истину. Сопротивление было ошибкой. Нужно было всего лишь прислушаться к происходящему. Не бороться со всем миром, а стать его частью.

Когда она сдалась, все внезапно стало лёгким, понятным, все встало на свои места.

Найти дом Времени не так сложно и не так просто, как говорят.

Нужно пройти из края в край дикие земли. Нужно найти тропу в скалах, отмечающих границу этого мира.

Там, у последнего предела, когда все только-только начиналось, само Время выстроило себе обитель.

Когда твое время закончилось, пора отправляться домой.

Скала под ладонью - теплая и мягкая, словно свежий хлеб.

Цикл замыкается, и режиссер снов ставит для Тикки другую пленку.

- Ничего, ты во всем разберёшься, - Ким ободряюще улыбается. - Все не так страшно, как тебе кажется. Дней через десять ты будешь дома.

Самый мерзкий случай - когда нелюдь принимает знакомое обличие. За родным лицом не скрыть ни чужих глаз, ни чужих повадок - впрочем, твари к тому и не стремятся.

- Это тебя называют Оракулом Подвала? - спрашивает Тикки.

- Меня. Но ответь, Тикки, откуда ты это знаешь? - губы Кима раздвигает чужая улыбка.

- Мне об этом сказал один новый знакомый.

- Не сказал, а ещё только скажет. Повторю - ты будешь дома дней через десять. Но не беспокойся, тебя встретят. Все будет просто замечательно. Намного замечательнее, чем сейчас. Я дам знать нашим.

Фигура старого друга подергивается рябью, идёт кругами, словно кто-то бросил камешек в сон.

Шлёп-шлёп-шлёп-шлёп. Тикки никогда не умела пускать "лягушек". Плоский булыжник делает всего четыре отскока, и уходит под воду.

Солнце ушло с неба под не защищённую купальником кожу - верный знак, что ты не загорела, а обгорела.

* * *

После нескольких недель пути душ - даже не душ, а просто горячая вода - кажется настоящим чудом.

Тикки с наслаждением смыла остатки утренней сонливости и дорожную пыль.

Вышла из ванной и обнаружила, что у Недли образовался гость. Симпатичный парень с ёжиком темных волос, полыхнувший в сторону Тикки белозубой улыбкой.

Вот так всегда, когда на тебе заношенные домашние шорты, майка-безразмерка и полотенце на голове. Хорошенькое первое впечатление.

- Не вздумай влюбиться, - Недли возникла в дверях с дымящейся чашкой в руках. - Ден - первый на весь дом сердцеед.

- Не первый, - гость сверкнул ещё одной быстрой улыбкой. - Но я работаю над этим.

- Весьма активно. Я даже удивилась, когда ты объявился на пороге в такую рань. С чего бы такая честь? - ядовито осведомилась рыжая. Прошлепала по коридору и несильно ткнула Тикки в грудь. - Не вздумай.

- А то что, ревновать будешь? - с вызовом спросила Тикки.

- Именно. Буду, - Недли оседлала табурет и уставилась в чашку. С тяжелого похмелья она вела себя почти как нормальный человек.

- Недли, прекрати, ну что ты, - Ден легонько потряс ее за локоть. - Я просто зашёл познакомиться. Сама знаешь, новеньким в доме нелегко.

Рыжая криво ухмыльнулась.

- А что сразу Недли? Я ничего, - в ее глазах читалось все то же холодное "не вздумай". - Вы уже большие мальчики-девочки, сами как-нибудь разберётесь.

- Ладно, вы тут сидите, болтайте, - Тикки стащила с головы полотенце. - А мне пора.

Ден окликнул ее через пару шагов, как девушка и ожидала.

- Тикки! Ты куда?

Ага, ты всё-таки знаешь, как меня зовут. Тикки довольно улыбнулась, но тут же вспомнила, что вчера на собрании ее предоставили всем жильцам.

- В подвал, - ответила она и скрылась в своей комнате.

Когда вышла, парень обнаружился у стены напротив. Явно ждал. Ее.

- Пойдем провожу, - предложил Ден. - Ты же не знаешь, где вход?

Рассматривает ее довольно откровенно. Тикки на это и рассчитывала, выбирая из своего небогатого гардероба неудобные, но красивые джинсы и спортивный топик.

- Ну проводи.

Они играют в одну из древнейших игр - когда говоришь совершенно не то, что думаешь, но тебя понимают и без слов.

Тикки пропустила парня вперёд, крикнула, не оглядываясь:

- Недли, закроешь?

И хлопнула дверью. Изнутри донёсся приглушённый хлопок бьющегося стекла.

Тикки с улыбкой развернулась к своему провожатому:

- Ну что, идём? - и первой зашагала вниз по лестнице.

- За что ты её так? - Ден нагнал ее через пару ступенек.

- А за что ты её так? Сердцеед, - фыркнула девушка. - Задержись я в ванной ещё немного - ты бы её догрыз, угадала?

- Так ты тоже?

Тикки обернулась.

- Нет. Я - наоборот. Очень даже наоборот.

На лице Дена начало проступать понимание, но было уже поздно - девушка прильнула к нему, обняла - нежно, но крепко - и впилась в губы долгим поцелуем.

- Дорогу я сама найду, - бросила Тикки через плечо.

Эмоциональный вампир ей не ответил - хрипя, он корчился на лестничной площадке, отчаянно хватая ртом воздух.

* * *

Лестница в подвал обнаружилась в крошечном закутке, забитом гнилыми картонными коробками и садовым инвентарем.

Ступени склизко чавкали под ногами. Стены производили жалкое впечатление - отслоившаяся от сырости краска, поколения маркерных надписей и неуклюжих граффити. Хотя бы свет есть - ряд аварийных лампочек под потолком.

Спуск показался Тикки бесконечным - она все шла, и шла, и шла, а из вонючего полумрака появлялись все новые и новые ступени. Чтобы занять голову, она начала считать ступени.

Раз, два, три, четыре...

Обычный лестничный пролет в подъезде - две лесенки по восемь ступеней. Каждый пролет - это этаж. Один этаж - это два с половиной метра.

Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь...

Марш. Правильно говорить - лестничный марш. Это рассказывал кто-то из прошлой жизни. Архитектор. Как же его звали?

Сорок три, сорок четыре, сорок пять...

Он сначала возмущался, что окружающие не знают элементарных вещей. А потом Тикки сказала, что ей лестничный марш представляется кусочком мультика.

Лестничные пролеты на ножках и с очень серьезными лицами шагают строем по лестнице, а та лестница - тоже в своем строю, и тоже куда-то марширует по лестнице, которая... И так до бесконечности. Кирилл рассмеялся вместе с ней и в тот вечер больше не занудствовал.

Девяносто девять, сто.

Тикки останавливается, тяжело дыша. Хочется прислониться к стене, но они покрыты вековым, наверное, слоем липкой гадости. Оборачиваясь, Тикки ждёт увидеть позади то же, что и впереди - часть бесконечной лестницы, но гнилые коробки и полускрытая ими дверь - вот они, рукой подать. За все это время она спустилась на какие-то восемь ступеней.

Лестничный марш. Кусочки лестницы идут по кусочкам лестницы, которые идут по кусочкам лестницы, которые...

- И так до бесконечности, - сказала она вслух, и сделала шаг назад. И еще один. И ещё. С каждым шагом коробки удалялись. Сменился и воздух - сырой, но чистый.

Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре...

Бетонные ступени под ногами сменили массивные каменные плиты. Когда идёшь спиной вперед, каждый шаг приходится делать осторожно - а во времена каменных плит ещё не придумали стандартов, и древние строители просто клали одну подходящую каменюку на другую. Все они были разного размера.

Тикки подавила желание посмотреть вперёд. Что-то ей подсказывало, что стоит отвлечься далее на краткий миг - и она опять окажется наверху.

Шестьдесят один, шестьдесят...

Она ткнулась спиной во что-то мягкое.

* * *

Не заперто. Стоило повернуть ручку, как обитая шкурой молодого дермантина дверь беззвучно отошла в сторону, и Тикки пораженно застыла на пороге.

Роскошь витала в воздухе. Роскошь выглядывала из каждой щели. Роскошь невесомо царила над залом, мешаясь с ароматами духов, элитного спиртного и дорогого табака.

В полумраке угадывались столы. Множество столов, полных шелеста карт, перестука игральных костей и жужжания рулетки.

- Вы у нас впервые?

Безликий - не мужской и не женский, но приятный - голос прозвучал у нее над самым ухом.

- Впервые, - робко подтвердила Тикки, решив не оборачиваться. Мало ли что. - Мне нужен Оракул.

Голос помедлил с ответом, словно размышляя.

"Надеюсь, не над тем, как меня отсюда выставить"

- Ах да. Господин Оракул. Покер, маленькие ставки, - голос переместился за левое плечо. - Как вас представить?

- Тикки.

- Все верно. Господин Оракул сообщал нам, что ожидает госпожу Тикки. Осталась одна крохотная формальность, касающаяся дресс-кода...

Тикки уже второй раз за день почувствовала себя невыразимо глупо, и опять из-за одежды. Кто же знал, что в подвале обшарпанного панельного дома обнаружится казино? Хотя, даже знай она об этом - среди вещей Тикки нет ни одного вечернего платья. И никогда не было.

- Ваша маска, - подсказал голос.

- Какая... А, - ажурная полумаска откуда-то взялась в правой руке. А в левой обнаружилась стопка фишек, перетянутых резинкой.

- Презент от заведения, - голос не скрывал самодовольства. - По правилам должно надевать маску до входа. Не забудьте ее в следующее посещение! Позволите вам помочь?

Маска мягко и плотно легла на лицо. Голос сосредоточенно дышит в затылок, колдуя над шелковой ленточкой.

- Вам удобно? Не давит?

Тикки покрутила головой. Маска не чувствовалось совершенно, словно стала второй кожей.

- Чудесно. Она вас проводит к господину Оракулу. Смею надеяться, что проведенное у нас время доставит вам истинное удовольствие.

И голос замолк.

- Погодите! Кто проводит? Как найти Оракула?

"Нужно пройти вон там, справа, где чуть ярче фиолетовый свет. Фиолетовый - это карты" - понимание пришло как-то само по себе. Может, оно и должно так быть? Тикки пожала плечами и двинулась в указанном направлении. Может, это нормально для казино? В конце концов, раньше она в таких местах не оказывалась.

"Немного правее столик с напитками. Сегодня замечательное шампанское."

Это была чужая мысль. Тикки не терпела спиртное во все его проявлениях.

"Есть так же минеральная вода и соки: томатный, апельсиновый, яблочный".

- Кто здесь? - прошептала Тикки.

Никто не ответил. Рядом промелькнула пара теней, оставив отзвуки тихой радости.

"Кто же со мной разговаривал?"

"Можете называть меня Анжела", - немедленно пришел ответ. - "Сегодня я - ваша маска".

* * *

- А, Тикки! Здравствуй, здравствуй, - Оракул, как и прочие игроки, был безликой тенью в костюме из ранних сумерек. Он ни на мгновение не отрывал взгляда от пары карт в руке, и Тикки могла только гадать, как он узнал о ее присутствии. Она сама узнала его только по голосу - тому самому голосу из снов. Быстрый взгляд на стол, затем Оракул хлопнул ладонью по зелёному сукну. - Ещё!

Тень-крупье беззвучно послала ему ещё одна карту. Оракул даже не стал ее поднимать: - Ещё!

- Ты, наверное, гадаешь, как я узнал, что ты пришла, - он опять обратился к Тикки. - Ничего сверхъестественного. Я просто попросил Джерома дать мне знать, когда ты окажешься позади. Джером - это моя маска. Они просто чудо, эти маски. - И снова хлопок. - Ещё!

После третьей карты Оракул немного поразмыслив, объявил: - Стоп.

Ход перешел к следующему игроку.

- Знаешь, люди готовы допускать слишком много мистики в самые обычные вещи. Вот возьмём, к примеру, покер. Это все иллюзия - что ты знаешь только карты на столе и те, что пришли тебе. Четырех карт вполне достаточно, чтобы составить матрицу допустимых значений. Она не совершенна. Бывают победы и поражения, вот как сейчас, например.

Он перевернул карты, и крупье сдвинул стопку фишек к одному из игроков.

- А разве нельзя было предсказать карты? - спросила Тикки.

- Можно, - согласился Оракул. - Но - во-первых, это дилетантский подход. Тратить дар предвидения ради быстрого обогащения - а что потом, когда у тебя его не останется? Во-вторых, кто станет играть против того, кто постоянно выигрывает? Всего доброго, господин Манз. Вы будете здесь в четверг?

Одна из теней поднялась со своего места, кивнула Оракулу, и канула в полумрак зала.

- Свободное место за столом, - констатировал Оракул. - Не желаешь к нам присоединиться?

- Я не умею играть, - ответила Тикки.

- В этом и проблема! И не только касательно покера, - с горечью ответил Оракул. - Ты не хочешь играть, но хочешь выиграть.

Четыре маски - крупье и три игрока - уставились на Тикки, и ей стало не по себе.

- Но мне же не на что... - и тут она вспомнила про фишки. "Подарок от заведения", все ещё крепко сжатый в левой руке.

"Я могу дать вам правила игры, если желаете" - сообщила Анжела.

"Желаю".

В голову хлынул поток знаний.

- Ну хорошо, - решительно сказала Тикки, занимая свободное место. - Я в игре.

Карты в руках крупье заиграли, взлетая пестрыми лентами под потолок.

Тикки выставила на стол все, что ей дал голос - тридцать серебристых дисков. Расставаться с ними почему-то не хотелось.

- Хорошее начало, - кивнул Оракул. - А теперь выброси из головы все, чему тебя научила маска. Правила ты уже знаешь - теперь просто слушай, что тебе хотят сказать карты.

- Я сюда не в карты пришла играть.

- Правда? А зачем же? - ехидно поинтересовался Оракул.

- Мне нужно Время.

- Как и всем нам, - Оракул щёлкнул по стопке монет перед собой. Верхний кружок взлетел с места и звонко закружился в центре стола, куда отправлялись ставки. - Каждая монета - одна минута. Ты думаешь, во что мы здесь играем?

* * *

К собственному удивлению, Тикки выиграла первый кон с достаточно жалкой тройкой, и стала богаче на пять минут.

- Этим мне и нравится играть по маленькой, - Оракул отсалютовал победительнице бокалом. - Здесь играют не ради победы и не ради выигрыша. Ради самой игры. Вполне могут подарить раунд новенькому игроку, который на весь стол светит не самой удачной рукой.

Вот так - раз! - и с небес об землю. Мог бы и промолчать. Но на соседей по столу Тикки взглянула с новым уважением.

Она встретилась глазами с маской, сбросившей карты сразу после сдачи. У нее - или у него? - явно была сильная комбинация. Почему ее пожалели?

Она благодарно кивнула своему великодушному сопернику, и маска чуть качнула головой в ответ.

Начиналась вторая сдача.

"Анжела"

"К вашим услугам, госпожа"

"Кто-то за столом слышит наш разговор с Оракулом?"

"Ни в коем случае. Господин Оракул оплатил тридцать восемь минут приватной беседы с вами"

- Так зачем ты меня позвал?

- А! Это ты уже поняла. Хорошо, - Оракул постучал по столу, требуя карту. - Меня называют Оракулом, но ты могла уже заметить, что к предсказаниям я отношусь прохладно. Вот представь себе - если я предскажу, что мимо тебя сейчас пробежит бегемот в розовых плавках и соломенной шляпе - какова вероятность, что это сбудется?

-Ну и фантазия у тебя, - рассмеялась Тикки. - Ноль, конечно.

Задрожал пол. Надсадно сопя, мимо стула девушки протопал самый настоящий бегемот. Хотя он и шел, как полагается бегемоту, на четырёх лапах, задняя пара была одета в безразмерные шорты ядовито-розового оттенка, а голову украшало самое настоящее сомбреро с прорезями для ушей. Все это придавало бегемоту лихой и слегка придурковатый вид. Он остановился, вздохнул, посмотрел на Тикки большими влажными глазами, и отправился дальше по своим делам.

- Хорошо, - невозмутимо продолжил Оракул. - Какова вероятность, что твоей следующей картой будет туз пик?

- Не знаю, - сдавленно проговорила Тикки, провожая взглядом удаляющееся розовое пятно. - Опять вопрос с подвохом?

- Никакого подвоха. В колоде пятьдесят четыре карты. Чистая математика. Твоя очередь, кстати.

Тикки заказала карту. Трефовая дама.

- На самом деле, про бегемота даже не спрашивай. Я просто увидел его у тебя за спиной.

- Верится с трудом, - Тикки заказала ещё одну карту. Каре из дам. А неплохо.

- Хочешь - верь, хочешь - нет, - махнул рукой Оракул. - Но на самом деле, речь не о том. Что бегемот, что туз пик - это событие. И вероятность в обоих случаях - ровно пятьдесят процентов. Или да, или нет. Этим жизнь отличается от математики.

Я, как Оракул, предпочитаю не бросать слов на ветер. Я вижу вероятности, и делаю, что могу, чтобы приблизить нужные к ста процентам. К гарантированному "оно произошло". И стараюсь, чтобы от этого все были в выигрыше.

Карты легли на стол, и Тикки выиграла во второй раз.

* * *

- У тебя есть часы?

Тикки продемонстрировала собеседнику запястье.

- Так я и думал, - хмыкнул Оракул. - Ты на них не смотрела с момента, когда оказалась в доме.

Неизвестная сила сплющила циферблат в тончайший кружок из стекла и металла. Теперь это был разве что браслет.

- Во всем доме нет ни одних часов. Ни одного календаря. И никто не путается. Интересно, правда?

Тикки уставилась в карты. Такое иногда случается - у тебя в голове давно засела какая-то мысль, которой ты ни с кем не можешь поделиться. Мысль слишком абсурдная, слишком глупая, тебя точно засмеют, если ее озвучить. Но ты продолжаешь про себя верить, что мир работает именно так, а мир тебя и не пытается переубедить. И редко-редко происходит чудо - кто-то ещё начинает говорить о том же самом. И наконец-то можно открыться.

Этот кон она проигрывает, даже не заметив.

- С Временем что-то происходит, - тихо говорит Тикки. - Дик... Один мой друг - коллекционер. Он, его отец, отец его отца - они все собирали механические часы. Дик говорил мне, что с его коллекцией творится что-то неладное. Он перебрал все экземпляры до единого. Все работает. Все идеально. Но часы почему-то шли по-разному. Спешили. Отставали...

@музыка: In Strict Confidence - Mercy

@настроение: Нахохленное

@темы: Совиные сказки, "Тикки Ток и дом Времени"

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Сказочка первая, часть вторая

Название: "Сказки при свете лампы";

Мир: авторский;

Авторство: Тиллуан Ноктэм;

Размещение: Только с моего разрешения;

Глава вторая. Сказка про сына колдуна

Глава вторая. Сказка про сына колдуна.

 

Давным-давно - а может, и не особо - жил да был один мальчик. Волосы у него были светлыми, словно солома, глаза - зелёными, как молодая трава. Он родился двенадцать вёсен тому назад, в мае - так его и назвали Май.

Семья Мая не могла похвастать достатком. Мать тепла на продажу, отец промышлял в лесу, порой пропадая на охоте по несколько дней и ночей - но концы с концами они сводили. Важнее - семья жила очень дружно, и из открытых окон летом часто слышен был смех - чистый, искренний - какой не всегда бывает слышен и в доме богатея. Так смеются только когда легко, когда в доме счастливы.

Май рос ладным парнишкой, помогал матери по дому, а отец на будущий год уже обещался сладить сыну лук и взять с собой на первую охоту. Юноша был крепким, ловким, смешливым, все ему было по плечу, с людьми он сходился легко.

И вот в скорости после того, как ему исполнилось двенадцать лет по селу прокатился слух - неподалеку, между трёх окрестных сел, на самой границе колдовского леса случится ярмарка.

Как родители могли не побаловать любимое чадо?

Разумеется, его отпустили полюбоваться на иноземные диковинки и померяться сноровкой в разных потехах.

Заботливая мама собрала сыну котомку в дорогу - пару ломтей хлеба, только-только из печи, кусок свежего сыра, да флягу с ключевой водой - и с вечной материнской тревогой смотрела вслед, покуда Мая с шумной гурьбой друзей не скрыла своим поворотом дорога.

* * *

Ярмарочные шатры раскинулись на луговом просторе, лишь чуть не попадая в тень седых деревьев колдовского леса. Восьмерка навесов из пёстро крашенной холстины стояли кругом, отгороживая от обычного мира ярмарочные чудеса.

И чего там только не было!

По торговым рядам великое множество мастеров, на сотню голосов нахваливающих свой товар. Суетились скоморохи, чудя одну штуку забавнее другой. Тренькали струны, пищали дудочки, глухо ухали барабаны. А сколько разных игр и затей здесь было!

Глядишь - уже и день пролетел незаметно, небо розовеет ранними сумерками, и вот уже совсем-совсем пора собираться в обратный путь.

Тут-то Май и приметил вдруг сапоги. Перевязанные ремешком, они свисали с верхушки потешного столба - доберись-ка! И не велик бы труд, да только столб-то с секретом - вымазан салом, или ещё чем. Много уже храбрецов съехали с него сегодня, словно с ледяной горки под дружный смех товарищей, а сапоги - вон они. И хорошие-то какие!

Ладно скроены, крепко сшиты из доброй кожи, гвозди новенькие с подошвы блестят - ах!

Посмотрел Май на свою обувку - пыльную, сбитую, чуть не до дыр протертую - да и полез вперёд к столбу, свою удачу попытать.

 

* * *

 

Вот к заветной цели полез ещё один молодец. Обхватился за столб руками-ногами, и на удивление споро полез вверх.

"Эх", - подумал Май. - "Не повезло. Этот сейчас их добудет, вон какой шустрый"

И тут, словно подслушав мысли мальчика, кто-то сзади проговорил:

- Нет, этот не получит. Не про него зверь шкуру носил, не для него дубильщик кожу дубил, не под его ноги сапожник те сапоги тачал.

Парень на столбе уже был почти у самой верхушки. Под азартные крики своих товарищей потянулся уж было к призу - и тут раз! - и вниз съехал. Но ни капельки не расстроился:

- Новые не добыл - так хоть при своих остался! - отшутился он на дружеские подначки, и подтолкнул одного из своих приятелей - того, что громче всех шумел - вперёд к столбу. - Ну-ка, Дарко, сам попробуй, пустомеля!

- И попробую! - весело отозвался товарищ. Ухватился за столб и двинулся вверх не менее сноровисто, чем до этого его друг-весельчак.

За спиной Мая тот же голос фыркнул насмешливо:

- И этот не получит. Тут и под руку говорить не надо, когда руки коротки.

И правда - чернявый Дарко быстро выбился из сил, но все же полз вверх - уже на одном упрямстве. Не хотел, знать, в грязь лицом ударить. Уцепился за столб у самой верхушки, руку протянул - и вот ведь! - самую малость не достал. Потянулся ещё - и раз! - соскользнул.

Только теперь Май обернулся и увидел говорившего. Позади стояли двое - отец с сыном. Мужчина был высок - выше даже отца Мая, тощ, словно жердь и с шапкой потешных каштановых кудряшек на голове. Сын же был отцу почти полной противоположностью - низенький, кругленький. По холеным рукам видно, что не работник, по капризным губам - что балованый. В родном селе у Мая таких вечных карапузов не было, и хорошо - вот уж была бы вечная мишень для насмешек, и шпыняли бы его чуть что.

"Небось и плакса ещё", - подумал Май, но вслух сказал совсем другое.

- Что же это вы, дяденька, под руку другим говорите, удачу отводите?

Мужчина склонил голову и глянул на Мая сверху вниз. Недобрый был взгляд у тех лукавых голубых глаз, ох, недобрый. Трусом Май не был, но тут по спине пробежала целая толпа мурашек.

- Колдун я, сынок, - приветливо отозвался кудрявый. - И ремесло мое такое, колдовское. Могу удачу дать, могу и забрать.

Тут он посмотрел мальчику за спину и покачал головой:

- Этот-то ещё куда полез...

Тут же раздался испуганный вскрик, а затем дружный хохот парней - ещё у одного колдун удачу отнял.

- У сынишки вот именины были только-только, - продолжил разговор этот страшный человек, будто ничего и не случилось. - Хочет не хуже сверстников быть, да делать для этого ничего не желает. Вот и заклял я эти сапоги, чтобы добыть их только мой сын и смог.

- Не хочу лезть! - голос у колдунова отпрыска оказался внешности под стать - тонкий, писклявый. - Папа, заставь сапоги сюда спуститься!

Колдун тяжко вздохнул:

- Ох, избаловала тебя мамка... - и отвесил сыну крепкий отеческий подзатыльник. В голосе его зазвучал металл: - Ну-ка на столб, никчема! Сделай хоть раз сам что-нибудь!

Май следил за происходящим с жадным любопытством. Ранее он знал только одного колдуна. Дядька Мухобой, как его звала детвора, жил через три двора. Толстенький, веселый, он любил детишек и часто угощал их яблочными дольками в меду или ещё какими лакомствами. По возрасту сельский ворожей стал уже немного ворчлив, но никогда не отказывал соседям в помощи. Травы от хвори заварить, зуб больной заговорить, навести дождь или шепнуть слово над бочонками с осенним сладким сидром, чтобы удался на славу - со всем этим шли к дядьке Мухобою.

Сын колдуна тем временем сделал несколько робких шагов к столбу, опасно шмыгая носом, а затем скуксился, раскраснелся, да и заревел в голос.

- Тьфу ты, пропасть! - раздражённо проговорил колдун. - Пойдем домой, горе ты мое.

Обернулся к Маю:

- Лезь, парень, пытай свою удачу. Ни слова тебе не скажу. Ни под руку, ни под ногу.

Рёва, услыхав это, немедленно возопил ещё громче:

- Ты обещал эти сапоги мне-е!

- В торговых рядах купим, - сказал колдун, пытаясь сдвинуть свое чадо с место.

- Я хочу э-эти! Ты обеща-ал!

- Э-эти тебе не по заслугам! - гаркнул рассерженный отец. - Я целый день от них других отводил, тебя сделал бы легче перышка, всего и нужно было руку протянуть и взять - так тебя и на то не хватило!

Было ли что в этом разговоре дальше, или все же увел колдун своего плаксу-сына в сапожный ряд - этого Май не знал. Ярмарочный гул отступил - перед ним была цель. Над ним возвышался столб. Хорошую на него сосну пустили, корабельную, да и мастер-деревщик постарался - стесал сперва все сучки, за которые можно было бы ухватиться, а затем вымазал любовно всю изрядную жердину варом, чтобы не сгнила и не подломилась.

Май крепко обхватил нагретое щедрым солнцем дерево, и осторожно начал карабкаться вверх. Ладони то и дело проскальзывали - к остаткам потешного жира успела прибавиться коварная вечерняя роса.

 

Прямо сейчас - то, что было написано этим утром. Далее текст будет появляться здесь же - пока не закончится вторая глава, разумеется.

@музыка: Black Casino and the Ghost - Falling into Pieces

@настроение: Сколько лет мне уже двенадцать?

@темы: "Сказки при свете лампы", Совиные сказки

---

История про рефлексию

Одним вполне себе настным (то есть, не ненастным) вечерком сидел себе Сов на одном особо волшебном камне, и предавался размышлениям.

Размышления были не особо веселыми.

"Вот и еще один год прошел, старик"

"Что? Как ты себя назвал? Старик?"

"А как еще-то? Сам посмотри. Седых перьев в хвосте прибавилось, а ума ни капельки. Летаешь туда-сюда, суетишься, да все зазря."

"Ну так уж зазря! Сколько всего было сделано!"

"А что ты из этого можешь вспомнить? Чем гордишься? Чье сердце согрел?"

Упреки были вполне справедливы. Ну и знаменитую забывчивость Сова со счетов тоже списывать было нельзя.

Сов повздыхал, повозился на особо волшебном камне, стряхивая со старого, надежного гранита налетевший снежок, а затем снял с себя рефлексию, словно давно заношенную одежду, аккуратно сложил, и полетел домой.

Пора было возвращаться.

Дома - специально на такие случаи - был запасен чудесный чай с чабрецом и настолько же крохотный, насколько вкусный, кексик с грецкими орехами.

А еще там ждали истории. Целая стопка аккуратно сложенной бумаги, порядком покрывшейся пылью за время отсутствия хозяина.

И это все, что было по-настоящему важно.

@музыка: Gorillaz - Tranz

@настроение: Взъерошенное

@темы: Совдыбр

---

Новый Год, новые истории

За окошком метет снег, градусник подозрительно заиндевел и вообще напоминает одну большую сосульку.

Но Сову и мало горя - летает по друзьям, кафе, в гости - и везде вполне себе тепло.

Да и на свежем воздухе все не так страшно, если играть, например, в волейбол (зимой это выглядит довольно-таки дурацки, но от этого не становится менее увлекательно).

Ну и сказки, конечно же, куда без них.

История про Келли неожиданно дописалась. Вот совсем неожиданно - настолько, что завернула совсем не туда, куда ее изначально планировал автор.

Но - вроде бы получилось. И ее уже можно читать в обновленной записи чуть ниже.

@настроение: Вьюжное

@темы: Совдыбр

---

Ветер северо-южный, порывистый

Название: "Ветер северо-южный, порывистый";
Мир: авторский;
Авторство: Тиллуан Ноктэм;
Размещение: Только с моего разрешения;

На низеньком кофейном столике насыпана горка всякой всячины - мелкие, круглые, как горох, камешки и шестеренки, привезенные с моря раковины и обломки цветастой пластиковой линейки, засушенные цветочные плоды с дробно перестукивающимися семенами и залитые янтарно-прозрачным пластиком птичьи перышки. Парит остывающая чашка чая - мята с липой, про которую, как часто бывает в такие моменты, попросту забыли.
Келли набирает бусы. Берет то одну, то другую безделушку, примеряет к наполовину готовой нитке. Иногда недовольно покачивает головой и возвращает вещицу обратно - не здесь, так еще куда сгодится. Иногда - быстро кивает своим мыслям, и тогда жужжит дрель-"отвертка", и через просверленное ушко новый фрагмент попадает к своим соседям, становясь частью целого.

Читать дальше...

За окном вечереет. День почти прошел, и, в общем-то не зря. С фрилансом удалось разделаться еще до обеда - наконец-то. Кому мог понадобиться такой сайт - нудный, некрасивый, через край набитый техническими подробностями и параметрами каких-то труб - этого Келли себе представить так и не смогла, да и не очень-то хотела. Но делать его душа не лежала совершенно, и приходилось домучивать только под видом неминуемо приближающегося дедлайна, да обычными палочками-погонялочками - "строчка кода за маму, картинка за папу, табличка за святую инквизицию". Ну и все. Доделала, сдала, ладно. Зато бусы получились очень даже неплохие. Чего прибедняться - просто великолепные. Так часто бывает, когда наконец появляется свободная минутка, когда уже никуда не торопишься, и просто творишь - неспешно, со вкусом, для себя.
Сама она такое носить не будет - расклад в этот раз получился совсем не подходящий - но можно подарить кому-нибудь из подруг - Софе, например - та без ума от всяческого "хэндмейда". Или вот Галке - ей же тоже уже давно обещано сделать какой-нибудь браслетик... Браслетик. А бусы чем хуже? Ничем, и даже лучше.
Келли попивает остывший чай, и параллельно просматривает набежавшие за день смски.
У Риты намечаются посиделки в пятницу, забегай, будет весело. Угумн.
Денис предлагает собраться в воскресенье в кино, "ну, на этот новый, фантастический, по марвелу". Допустим.
Много жизнерадостного спама - "удлините свою карму", "научитесь торговать, особенно, если нечем" - и все еще абсолютно пустая ночь. Пара звонков, полторы переписки - и как назло, именно сегодня, в замечательный вечер вторника все оказались заняты. Гриша и Софа уже три дня как сбежали на море, и теперь манят-дразнят фотографиями волн, горячего песка и прохладной воды. Верный друг Димка и тот вне зоны доступа - ухитрился где-то подхватить единственного на весь город микроба и слег с температурой.
"Ну и ладно, раз вы все такие", - в притворном гневе Келли топает ногой. - "Вот возьму, возьму, да и пойду гулять в одиночку!"
Так тоже часто бывает. Пестрый свитер на плечи, кеды на ноги - готова к вечерним приключениям. Лишь бы приключились. Лишь бы что-то хорошее. Но вечер к тому вполне располагал.

Волшебник не стал появляться из воздуха, прилетать на ковре-самолете - просто вышел навстречу из арки между соседними домами и спросил сигарету.
- Ну что, желание за желание? - улыбнулся он, чиркая зажигалкой.
- То есть? - опешила Келли.
- Страсть, как курить хотелось, - пояснил тот. - И, веришь, вот никогошеньки на улице, ни единой живой души, словно все нарочно по домам попрятались. И вдруг - повезло! Что же, ты исполнила мое желание, - он выдохнул остро пахнущее вишней облачко. - А я взамен исполню твое. Честный обмен.
- То есть как? Какое желание?
- Лю-бо-е. Я, видишь ли, волшебник, - каким-то извиняющимся тоном ответил Келли странный собеседник.
- Вот так таки и любое? - рассмеялась девушка. - А если я бессмертие попрошу?
- Какое именно бессмертие? - деловито уточнил волшебник. - Ты не хочешь стареть? Или не хочешь умереть? Или, быть может, желаешь навсегда остаться в истории? Или, скажем, не во всей истории, а в сердце кого-то особенного?
Его сосредоточенный тон выбил девушку из колеи. Он говорил об этом очень просто, как будто действительно дело было - раз плюнуть, досадной мелочью, какие приходится делать десятками. Она поверила - может быть этому голосу, может быть, каштанового оттенка глазам, а может - и просто собственному предчувствию, обещавшему вечер чудес.
- Пошутила, - говорит Келли в ответ. - Пожалуй, глуповато. Кому нужно бессмертие? Одна морока от него.
- Соображаешь, - в голосе волшебника прозвучало одобрение. - Загадывать нужно то, что по-настоящему тревожит сердце, то, без чего вот вообще никак. А зачем вещи, без которых прекрасно можно обойтись? Всего лишь ненужный багаж.
Причудливый получался разговор. Вот она, вполне здравомыслящая девушка двадцати четырех лет от роду стоит посреди ночи в каком-то переулке, и ведет беседу о чудесах с человеком, который взялся исполнить любое ее желание - за сигарету. С одной стороны это звучало, как фантастическая, невероятных размеров, глупость. Рассказать кому - засмеют. Но с другой стороны - без гипотетического "потом", если - здесь и сейчас - почему-то вся эта фантасмагория обретала подобие здравого смысла.
По крайней мере, Келли не думала, что наткнулась на какого-то городского сумасшедшего - нет, напротив. Она пыталась сосредоточиться на себе, и придумать, что же ей такого пожелать.
"Вон тот замечательный сарафанчик", который она увидела в витрине магазина на прошлой неделе, и который понравился настолько отчаянно, что были бы деньги - точно бы купила, отправился в список ненужного вслед за бессмертием. Еще пара-тройка вещей - не то, не то, не то. В голову почему-то упрямо приходил список покупок - то, что можно было бы взять и купить за деньги. Не сейчас, а так - когда-нибудь. И кто скажет, что этакое приобретение будет доставлять радость еще долго-долго? Никто, в том числе она сама.
Простая и, в общем-то, смешная мысль, что у волшебника надо просить что-то волшебное, рождалась долго и в муках. Но тот не торопил - стоял напротив, поглядывал насмешливо, да дышал дымом, созерцая, как робкое "не может быть" перерастает в твердое "хочу".
"Хочу" оказалось довольно простое в общем, но сложное в деталях. Сколько ты уже никуда не уезжала, Кел? Сидишь себе на ровном месте, как будто тут медом намазано, скучаешь, гуляешь одна по ночам - а что тебя на деле-то держит, если подумать? Помнишь, ты же вольная птица - ноутбук, документы и смену одежды в рюкзак, взяла да уехала. И давно бы уже надо, да все никак не выберешь, куда сначала. Не то к отцу в Огайо. Не то к матери в Гамбург. Не то к кому-то из бесчисленных случайных знакомых, у которых ты почему-то задержалась в списке контактов, с кем почему-то продолжала болтать по электронке за тридевять земель, и кто частенько писал "ну, будешь у нас на Колыме - чтобы непременно в гости".
Что, если есть на свете такое доброе колдовство, что может взять и отправить разом в другой, незнакомый и неизвестный город? Город, который еще совсем новый - и смотрится иначе, и пахнет, и шумит по-своему, город, который мог бы на какое-то время приютить, закружить, а потом - отпустить назад, легкую и счастливую? Или другой - в котором захотелось бы остаться. Где, быть может, нашелся бы настоящий дом.
- Я хочу в другой город, - Келли говорит, удивляется и пугается, что все-таки это произнесла вслух. Прислушивается, не задрожит ли вдруг от произнесенного мироздание. И чуть смелее продолжает. - Отсюда. Куда-то. Только я не знаю еще куда.
- Потише? Погромче? Сингапур? Париж? Винницы? Памплона? - Самозваный волшебник забрасывает ее названиями, одно искристей другого. Играют полночные тени, мелькая плащом матадора, узкими улочками промеж бескрайних крошечных домиков, иллюминацией на титанической башне.
- Почему, в конце концов, не Гамбург? - добавляет он, улыбаясь. Лукаво, будто уже зная, что именно будет выбрано. Так оно и было.
Келли только всплескивает руками.
- Это просто не честно. Ужасно несправедливо, - жалуется она. - То одного желания слишком много, а теперь вот слишком мало! И как быть, если хочется побывать сразу и везде?
- Сразу и везде? Это можно, - откликнулся волшебник. - Как раз получается отличное желание, и, заметь, одно. Уложилась.
Разрешил! Радость поднялась, распахнула крылья, так что стало трудно дышать... и тут же поспешила забиться обратно, в насиженное укромное гнездо. Вот ты сейчас на улице, ночью, в Подмосковье, глупая. Как и куда ты отсюда в такой час попадешь? Размечталась. Все, что тебе светит - обойти кругом окрестные дворы, заглянуть в круглосуточный супермаркет за нектаринами - просто, чтобы грызть не себя по тому, чего не бывает.
- Значит, так, - заговорил волшебник. Сигарета в его пальцах не укоротилась ни на дюйм. - Сказку про Золушку помнишь? Вот и у тебя так же будет. Пока часы не пробьют двенадцать раз - гуляй где пожелаешь, а потом - домой. Хорошо?
- До полуночи? - Келли взглянула на часы. Двадцать три пятьдесят семь. Но время вдруг прибавило шагу, секундная стрелка резво намотала три круга, а в ушах протяжно, басовито загудело - так, словно часы на башенке университета в двух кварталах отсюда в мгновение отбили положенную дюжину ночных ударов.
- До полудня, - донеслось в ответ. - Возвращайся счастливой!
Вот он - случайный встречный, стоит в шаге от нее, вскидывает руку и машет на прощание. Все еще в шаге от нее - настолько невероятно долгом, что его, быть может, не преодолеть и за несколько лет. Разворачивается, уходит подмосковными дворами. А Келли остается здесь. Где-то здесь. Интересно, где именно это здесь?

Улицы превратились в карнавал, дразня ошалевшую и немного испуганную путницу - "Угадай меня!". Темные, без единого фонаря, и залитые светом рекламных витрин, безлюдные, и забитые настолько, что не протолкнуться, раскаленные солнцем и закутанные в ночь - они призрачно перетекали друг в друга.
"Угадай меня!"
Засыпанная цементом дорожка у огромного, гулкого собора становилась вдруг палубой яхты в неизвестном море - как тут понять, какое именно, если что в одну сторону, что в другую - переменчивая солёная гладь и крики чаек? Пять минут на мосту под половинкой - ровно по шаблону срезали - луны, еще пять - на тесном и шумном рынке Хургады. Там Келли все-таки добыла нектаринов - не обычно сладкого гореутолителя, а кусочек привычной реальности. Помогло не сильно - какая уж там привычная реальность, когда шаг-другой - и вот ты уже вытряхиваешь набившийся в кеды египетский песок, примостившись на бортике островерхой крыши какого-то невероятного четырехэтажного домика. Рядом поскрипывает флюгер - жестяной человечек с луком в одной руке и стрелами на четыре стороны ветра в другой.
Внизу тонкое покрывало первого снега разбрасывает в стороны искры света ночных фонарей, и поэтому светло, а в чистом небе чья-то щедрая рука насыпала фантастических, ярких звезд, и откуда-то доносится негромкая музыка - играют то ли фанк, то ли блюз - плавно, величаво, торжественно. В неизвестном городе правила атмосфера задержавшегося праздника - будто несколько часов тому назад здесь встречали Новый Год, но бокалы уже отзвенели, фейерверки отбились звонкой краской о небо, и теперь стояла густая праздничная полу-тишь. Взрослые ведут неторопливые разговоры, дети ложатся спать, ожидая на следующий день найти под елкой яркую коробку с подарком… Впрочем, не все.
Двое - мальчик и девочка - играли на крыше напротив, через улицу.
“И как я их сразу не углядела?” - весело удивилась Келли. - “А может быть, они здесь тоже в гостях, как и я?”
Дети бегали среди каминных труб и крохотных слуховых окошек, и перекидывались пестрым тряпичным мячом.
- Э-эй! - Келли замахала им рукой. - Ребята! Вы не подскажите, куда я попала? Что это за город?
Машут в ответ - и вот уже встали рядом у бортика со своей стороны улицы. Видимо, брат и сестра - светловолосые, ясноглазые, разрумянившиеся на морозе. Кричат что-то в ответ, жаль только, что непонятно. Келли виновато разводит руками - не понимаю, извините. Дети переглядываются, шушукаются между собой, так что через улицу перебираются лишь отдельные ноты незнакомой речи. Минута - и что-то порешили. Мальчик поднимает руку и показывает Келли тот самый шарик, покачивает его на ладони - дескать, лови! - и бросает.
Но рядом вдруг заверещал флюгер - на улицу некстати заглянул припозднившийся ветер. Мяч дрогнул и вдруг раскрылся, распластался по воздуху длинной цветастой лентой, и понесся вслед за несущей его воздушной рекой. Шарф летел совсем рядом, в каких-то жалких сантиметрах от вытянутой руки. Келли подалась чуть вперед, не глядя цапнула воздух - и почувствовала, что пестрая лента, словно живая просится на свободу, бьется у нее в кулаке.
И тут же - испуганный детский вскрик на два таких похожих голоса. И ощущение триумфа - поймала же! - стремительно сменяющееся испугом от понимания, что крыши под ее ногами больше нет. Внизу по улице прошла поземка, сметая нарядный снежок с промерзших камней мостовой.

Первое, интуитивное - зажмуриться. Не так страшно. Хотя какое там “не так”, когда сердце сбежало в пятки еще невероятно долгое мгновение назад. Обругать себя последними, бессильными словами, тут же с собой помириться - ну да, дура и есть дура, хотела приключений - вот, огребла по полной. Но если уж не судьба, если уж сейчас она шмякнется вниз - в такой момент с собой ссориться нельзя.
Начинаешь с собой мириться, разговаривать, вспоминать, обсуждать - и сразу столько тем, которые нужно обговорить, и столько слез, которые нужно выплакать, и столько посмеяться сквозь слезы.
Сколько у меня еще времени, а?
Скажи мне, ветер. Это ты налетел незваным гостем, это ты сорвал меня с крыши, как пушинку. Скажи, сколько еще?
Лето, и Келли - тогда еще совсем-совсем маленькая - делает с братом воздушного змея. На дворе ясный, ветреный день. Нитка разматывается, змей - неразличимая точка где-то там в поднебесье, а Митя и говорит - смотри, какая чудесная арфа. Всего с одной струной, но в ней - вся музыка ветра. И начинает перебирать пальцами по единственной нитке, словно играет - серьезный, сосредоточенный. И ветер начинает ему подыгрывать…
Сколько у меня еще времени, а?
Скажите мне, крыши. Вы, наверное, уже снова там, высоко, а я уже у самой земли. Часу не знакомы, а я все равно подарила вам свое сердце - с первого взгляда.
А вам ведь не нужно таких подарков, да? Зачем вам самая глупая часть человеческого тела - наивная, порывистая, толкающая на такие вот сумасшедшие поступки?
Вы мудрее людей, крыши. Мы-то сами, идиоты, не имеем ни малейшего понятия, зачем делаем такие подарки друг другу. Но делаем, и сами же страдаем - потому что подарки, как известно, не возвращают.
Сколько у меня еще времени, а?
Секунды? Доли секунды? Почему я думаю обо всех этих глупостях? А почему бы и нет? О чем в такой момент надо думать? Интересно, продаются где-нибудь брошюры, рекомендующие хорошие темы на подумать, когда падаешь с крыши вниз? А может, сейчас, вот уже… А может, нет. Может, так и будет - пока я не открою глаза? Такая простая формула бессмертия. Просто не открывай глаза. Не открывай, хорошо?
Сколько у меня еще времени, а?
Открыла.

Открыла? Молодец! Теперь хоть стой, хоть падай. Наверное, все-таки стой - падать ты уже пробовала, и до сих пор падаешь… Но край крыши - вот он, никуда не делся, рукой подать. Потянулась. Ухватилась. Заскребла кедами по промерзлой черепице - хоть ползком, хоть на четвереньках, хоть как, только бы подальше оттуда.
Села. Стряхнула с ресниц примерзшие слезинки. Мелкими, частыми глотками начала пить предрассветный воздух.
Не упала.
“Так не бывает, - думала Келли. - Так просто не может быть. Есть же в мире определенные правила. Нельзя выйти из дома в дождь без зонтика, и вернуться сухой. Нельзя посмотреть на себя заспанную утром в зеркало, и не испугаться. Наконец, нельзя и упасть с крыши, повисеть немного в воздухе, а потом решить, что на крыше тебе больше нравится.”
“А то, что нельзя половину жизни провести в Подмосковье, а потом посреди ночи унестись за тридевять земель - это у тебя каким пунктом идет, дорогуша?”
Шмыгнула носом, но все-таки улыбнулась. Вот и молодец - в первый-то раз всегда улыбнуться сложнее всего.
“И если уж взялась за такой бред, как составление списка законов мироздания, запиши туда - нельзя встретиться с чудесами лицом к лицу, и продолжать делать вид, что ко всему готова,” - не унимался внутренний голос.
Прыснула. Внутренний голос как-то поменялся - стал задорнее, смелее, насмешливее. Келли он таким понравился гораздо больше, вот только… Ну будто с акцентом говорит.
“И с самой все в порядке, и шарф-то ты поймала, так на что жаловаться?”
Шарф. И правда, шарф. Виновник этого нечаянного приключения, про который она уже начисто успела забыть. И который, как оказалось, до сих пор зажат в левой руке - свисает, бедолага, смирился с тем, что полетать ему не дали.
Келли повязывает трофей на шею, и запоздала удивляется, что до сих пор не замерзла.
“В детстве, помнишь, Кел - тогда ты как-то проще относилась к тому, что люди могут летать. И сама хотела, да вот что-то не сложилось, как я посмотрю.”
Вспомнила. И проснулась.

- Кел! Келли! Пора вставать! - Брат сначала аккуратно трогает девочку за руку, затем трясет за плечо. Та уже проснулась, но виду не подает, лишь иногда за прикрытыми ресницами проблескивает короткий хитрый взгляд.
- Ну хватит уже дурачиться, подъем! - Митя трясет сестру как грушу, а затем начинает раскручивать кокон, в который та ухитрилась превратить за ночь одеяло. Келли хохочет и отбивается подушкой. Наконец, победила дружба.
Летние каникулы. Целое бесконечное лето впереди. Что оно готовило на следующую неделю, или там на месяц - о таких вещах маленькая Келли не задумывалась. Но сегодняшнее утро определенно стоило того, чтобы умыться, расчесаться, одеться, слететь стремглав с лестницы, проглотить неглядя тарелку каши и бутерброд с вареньем, и теперь уже самой тормошить брата, который все еще чего-то возился. Все они еще чего-то возятся, когда ты уже ко всему готова, баки заправлены, диспетчер велел что-нибудь накинуть, а то ветер на улице просто кошмарный, ключ на старт, и тебе двенадцать.
- Долго не задерживайтесь, - напутствовала мама. - Митя, присмотри за сестрой, а то улетит еще в теплые страны!
- Улечу! - обрадованно верещала Келли. - Непременно улечу! Но к обеду вернусь.
- Ну если так, тогда можно.
И дети припустились наперегонки к взлетно-посадочной полосе с самолетами под мышкой.

Именно так, рано-прерано утром. Пока еще не прибежали соседские мальчишки, и не устроили футбольное поле, здесь - посадочная полоса.
Самолеты всегда делали вместе - Митя выпиливал детали из фанеры, а Келли собирала. Брат приделывал моторчик, который будет вращать пропеллер, а сестра бралась за кисти и краски и расписывала уже почти готовый планер во все цвета, какие приходили ей в голову. Коричневый, как древесный ствол, корпус и зеленые в хвою крылья. Лиловый с морозными узорами, словно ёлочная игрушка.
И запускали, само собой, тоже вместе. Ключ на старт! Жужжали крохотные двигатели, самолетики неуверенно прыгали по земле, но затем обязательно отрывались от нее и набирали высоту. Митя всегда смотрел вслед своему планеру со строгим прищуром - подмечал какие-то ему одному понятные мелочи, чтобы по возвращении домой вновь взяться за кальку и карандаш и что-то поправить для следующей модели. А Келли… она просто была там. Летела рядом с крошечной фанерной моделью, испуганно ахала, попав в очередную воздушную яму, сжимала кулачки, глядя как самолетик борется с чересчур сильным для него встречным ветром. И потом - сама не понимала каким чудом оказывалась на земле, там же где стояла.
И знала, что вновь будет возиться с вонючим клеем, рассматривать непонятные схемы, лишь бы только опять прибежать сюда поутру, и крикнуть “Полетели!”, когда яркий самолетик оторвется от земли.

Не было у голоса никакого акцента. Просто чистый. Просто звонкий. Просто детский. Чудесный, восторженный, готовый удивиться целому миру голос, который на многие-многие годы заснул, ведь вокруг не было ничего интересного - по-настоящему интересного. Институтская суета, шумные вечеринки, свиданки, одна квартира, работа, другая квартира, новые люди, старые друзья - все это для ребенка слишком сложно и непонятно. А когда не интересно - что ребенку тут делать-то? Вот он и убегает туда, где любопытно, а если поздно - то просто ложится спать. Вот только просыпается на следующее утро кто-то другой. И идет по уже привычным делам, увлекается тем, на что косо посмотрел бы вчера, забывает о чем-то, что хотел сохранить в памяти - просто потому что уже вырос из таких глупостей, как фанерные самолетики.
А ребенок спит. И иногда, чтобы его разбудить, нужно не меньше, чем настоящее волшебство.
Ну давай же, Кел. Тебя же сейчас просто разорвет, если ты это не скажешь.

- Полетели! - звонко кричит девушка, и второй раз за ночь сигает с крыши.
Но на этот раз - вертикально вверх. Яркий самолетик отправился в полет, оставляя за собой пестро-шарфяной след и оголтело вращающийся флюгер. А на крыше осталось что-то невидимое, но невыносимо тяжелое. Нечто вздохнуло, когда порыв ветра повалил его на бок, и медленно просело внутрь себя. Это люди прочны до невероятности, такое на себе таскают, и ничего - живут. Но сам по себе сброшенный с сердца камень существовать не может - и превращается из весомой пустоты в просто пустое место.

Кто еще может оказаться везде и сразу? Кто не мерзнет, не страдает от жары? Кому все равно, куда падать, если все равно летишь? Надо же было столько времени потратить, чтобы понять элементарную вещь! Просто ты стала ветром, Кел. И знаешь, что самое прекрасное? У тебя еще чертова уйма времени до полудня.

@музыка: Lindsey Stirling - Take Flight

@настроение: Самое подходящее для написания живых девушек

@темы: Совиные сказки, "Ветер северо-южный, порывистый"

---

История об историях

Быть может, Сов решил написать "Большую циклопедию охотника на истории", а может - назидание себе самому.

А может, просто решил написать. Это ведь тоже неплохо, верно? Так или иначе, сегодня хочется немного поговорить о самих историях и некоторых законах, которые на них почему-то действуют.

Во-первых, шоу должно продолжаться.

Не бывает в этом мире законченных историй, и если у вас есть желание в этом убедиться, то достаточно пожить в этом мире какие-то две недели.

Но большинству хватает и пары дней - и Сов в этом плане никакое не исключение. Можно сказать себе, что вот - конец одной истории, а вот здесь уже начинается другая, но нет.

Люди, эльфы, совы - все мы очень суетные создания, и точки никогда не ставим - просто этому не обучены.

Запятые, восклицательно-вопросительные знаки - это да, это другое дело. И все продолжается.

Во-вторых, каждой истории свое время.

Иногда ты начинаешь что-то писать - и не можешь закончить, даже если сказка во всей своей красе топочется внутри твоей головы.

Иногда проходит день. Иногда - неделя. Чаще - год, а то и не один. И вот тогда с уже успевшей задремать идеи удается сдуть пыль, и закончить начатое.

Почему так? Сова этот факт приводит в не меньшую растерянность, чем и вас, дорогой читатель.

Можно только предполагать, что и тексту - хорошему, настоящему, большому тексту - требуется выдержка (и свежие впечатления автора. Много-много свежих впечатлений).

В-третьих, у всего есть не менее двух сторон.

Математики, физики и прочие оптики пытались доказать Сову обратное, но сдавались, как только им удавалось втолковать, что речь идет не о теории, а о практике.

Да если бы и нет - очень уж у них однобокие доказательства, а формулы - похожи на какие-то зловещие пыточные приспособления.

Так вот, речь и о практике, и практика эта такова - даже у добрейшего из сказочников есть маленькая черная тетрадочка, куда он время от времени пишет что-то не совсем веселое.

Бывают времена, когда тоненькая черная тетрадочка стремительно набирает вес, обгоняет даже еще недавно весьма солидно выглядевший томик в светлой обложке по габаритам - настолько, что уже он начинает казаться тетрадочкой. Но ничего. Пройдет время, и эти весы снова качнутся. Это естественный порядок вещей (хотя и хочется в нем кой-чего переставить, в этом порядке).

В-четвертых... А что в четвертых? Только самое очевидное.

Истории любят приходить из ниоткуда, а тексты такого не умеют, так что кому-то надо поднимать пернатую попу и писать, писать, писать.

Эй, я, ты себя слышишь?

Говорит, что да, но мне кажется, что он это во сне.

@музыка: Embassy of Silence - Thimble

@настроение: ФилоСов

@темы: Совдыбр, Опять за свое

---

Home, sweet home!

Сов вернулся, и уже начинает потихоньку писать о том, что видел и слышал.

В ближайшее время ожидайте две истории:

- про говорящие пещеры на Урале;

- про искусство сочетания случайностей;

Update: и специально для милейшей Lynx'ы будет история про ключ от всех замков.

---

История о том, что иногда полезно держать клюв закрытым

Давным-давно, когда Сов еще трудился на своей первой официальной работе, случился чудесный погожий денек. На работу тогда не хотелось настолько, что Сов взял отгул, и чудеснейше убил день в компании лучшего другу, который тогда еще был не учителем, а студентом - и тоже нагло слил универ.

Именно в тот день, когда мы, два здоровенных лба, окупировали качели на детской площадке в одно укромном дворике, родилась концепция Rex Patrimon. Арион поделился идеей, мы, не сходя с качелей ее обмозговали, расширили, я написал сценарий... и на долгое время убрал его в стол.

А сегодня ни с того ни с сего вспомнил. Встретился с Ари, поболтал... Теперь нужно стряхивать со старых наработок пыль, делать раскадровку... Похоже, давным-давно запланированную рок-оперу мы все-таки сделаем. Ой, что будет...

@музыка: Mantus

@настроение: Озадаченное

@темы: Совдыбр, Rex Patrimon

---

История о дремлинах

Дремлины - это такие маленькие вредненькие существа, обитающие с другой стороны подушки, под кроватью, и, иногда, в наушниках. Повадками они напоминают пикси, хотя по родословной ближе к гремлинам (о чем несложно догадаться по названию). Дремлины питаются мыслями (удачные, хорошие идеи считаются у них деликатесом) спящего человека. У вас никогда не бывало такого, что пишешь-пишешь-пишешь какой-нибудь рассказик - и тут начинает неумолимо тянуть в сон? Прилечь буквально на минуточку... а просыпаешься утром, или с тяжелой, или с пустой головой, и понимаешь, что мысль-то того... тю-тю. Улетучилась. А это все они, маленькие серенькие мохнатенькие вредины!

(P.S. Данный опус был сотворен нечаянно, после того, как Сов два часа изучал вчерашний кусочек "Записок", а потом решил махнуть крылом и пойти попить чайку. Вдохновение, заходи хоть вечерком!)

@музыка: Poets of the Fall - Temple of Thought

@настроение: Взъерошенное

@темы: СОВри-менная мифология

---

"Записки с Золотого Побережья". Вступление.

Название: "Записки с Золотого Побережья";

Мир: авторский;

Авторство: Тиллуан Ноктэм;

Размещение: Только с моего разрешения;

Все начиналось, как шутка. Вечеринка уже была в самом разгаре. Экзамены кончились, очередной курс остался за плечами – все это было новостями вчера. Сегодня вчерашним старшекурсникам в голову ударило лето – и вот, пожалуйста, праздник. Праздник, на котором никто особо не задумывается, что именно празднуются. Но это и неважно, правда? Главное, здесь шумно, весело, пьяно, безбашенно – а остальное подождет другого дня. Ведь лето еще только вступает в силу…

Читать дальше...

Первой про Золотое Побережье упомянула Тина – может быть, когда они шли из бара на озеро, а может, позже – когда усталая, но довольная компания завалилась домой к Марку. Позже – после приготовленного на скорую руку ужина, под жалобный скрип холодильника, который вынудили расстаться с последними банками ледяного пива, опять помянули тему путевок и романтику дальних дорог.

- Золотое Побережье… Это, конечно, мечта, - Вера сонно покачивала бокалом с остатками вермута. – Но было бы здорово когда-нибудь туда выбраться…

- Начиталась проспектов со скидками? – Рон шутливо отсалютовал подруге банкой из-под «Ньюкасла». – По мне, курорт как курорт. Песок – он же не в самом деле там золотой, а?

- Ну и что. Ну, не золотой. Там все равно очень красиво, особенно сейчас. А недели через две начнутся знаменитые звездопады…

- Что еще за звездопады?

- Рон, ты что, никогда не слышал про это? – удивился Стас. – Если уж телевизор не смотришь, мог бы налистать в одной из своих энциклопедий.

- Так в чем фишка-то?

- На Золотое Побережье, - торжественно объявил Игорь, – испокон веков падают звезды. Их туда словно что-то притягивает. Люди специально приезжают туда за своей звездой. Ночью смотрят и запоминают, куда пролетает очередной космический гость, а утром – отправляются на поиски. Кто нашел, тот и увозит.

- А это разве не запрещено?

- Вроде как нет, - Игорь пожал плечами. – Десятки лет туда что-то падает, а дела никому особого и нет. Кроме увлеченных.

Соня развернулась в кресле к компьютеру и защелкала мышкой.

- Золотое Побережье… Золотое Побережье… Да где же оно?

Ей показали.

- Далековато, - присвистнула она. – Аэропортов поблизости нет. То есть, если ехать, то на машинах. Два дня в одну сторону.

- Ребята-ребята-ребята, - замахал руками Рон. – Вы что, серьезно собираетесь туда ехать?

Ему ответили семь задумчивых взглядов.

- Да нет, конечно, - неуверенно отозвалась Тина. – А хотя, чем не вариант?

А потом было еще пиво. И опять – свежий, накаленный летний воздух. Запах остывающего асфальта мешался с ароматами распаренной зелени, благоуханием цветов, гладь ночной тишины неохотно проседала под шагами припозднившихся гуляк. К моменту, когда в шести квартирах на разных концах города погас свет, идея путешествия к неведомым далям зачарованного берега уже давно прекратила свое существование, погрязнув под шутками и смехом, рукопожатиями и объятиями, поцелуями и пожеланиями спокойной ночи.

***

 

Разгульная ночь сменилась похмельным утром… днем? Хорошо еще, не вечером.

Все бесконечное лето прошедшего дня вдруг свернулось, покрылось плесневатой белесой коркой, и она закрыла небо. От солнца оставался один намек – душащая заоконная жара. В донельзя раздраженной, по-гадючьи шуршащей сухими пылинками квартире затрещал телефон. Почему-то не валяющийся под рукой мобильник, а обычный – громоздкий аппарат из красного пластика, ютящийся в прихожей. И кто только поставил на него этот мерзкий, пронзительный перезвон, который не просто бьет по ушам, но и оставляет в голове отвратительное, прыгающее туда-сюда эхо?..

Стас с отвращением оторвал голову отподушки. Назойливый телефон не унимался.

- Стасик, возьми трубку, а? – жалобно пробормотала с соседней подушки Тина.

Хочешь – не хочешь, пришлось изображать рыцаря без сияющих доспехов и одежды, держась за трещащую голову, дрожа от сквозняка, проделать дюжину мучительных шагов до проклятого аппарата и снять трубку.

- Алло?..

- Здорово, старик! Как вы там, живые? – голос Марка звучал не в пример бодрее. Вероятно, он вскочил раньше, и успел привести себя в порядок.
- Так… Более-менее, - неопределенно ответил Стас. – Ты чего так рано звонишь-то? Случилось что?
- Что значит – «рано»? – удивился тот. – Пятый час на дворе, скоро уже смеркаться будет. А насчет – «случилось»… Ну да, можно и так сказать. Помнишь наш вчерашний разговор?
- О чем? – из белой хмари в голове – родной сестры хмари небесной – ничего не желало выплывать.
- О поездке. На Золотое Побережье.
- Допустим, помню…
Марк весело хмыкнул в трубку.
- Слушай, дружище, давай я тебе сейчас на мозги капать не буду – все равно не переваришь. Давай лучше ты немного придешь в себя, растрясешь Тинку – и к девяти подходите в гости.
- Ладно… спасибо, - сумрачно проговорил Стас, и быстро прибавил: - только чур никакого пива!
- Никакого пива. Чаем вас отпаивать буду, страдальцев… - и в трубке печально запели гудки.

***

P.S. Сову очень хотелось спать, так что он написал только половину вступления. Остальное будет завтра.

P.P.S. Первое обновление текста. Он все еще недописан, но я выложил хоть что-то, чтобы не казалось, что Сов бездельничает \(^.^)/

@музыка: Emilie Autumn - Time for Tea

@настроение: Плывущее

@темы: Совиные сказки, "Записки с Золотого Побережья"

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

История о том, как у Тилла попросили девиз

Друзья знают, что Сов иногда любит пофилософствовать.

Сегодня один знакомец попросил меня сочинить ему девиз.

Чтобы было что-то пафосное и жизнеутверждающее.

Сов, не задумываясь, ляпнул: "Будь выше!"

Лицо знакомого просветлело, ушел.

Хотя, правда неплохой девиз получился, если призадуматься.

@музыка: Edguy

@темы: Совдыбр

---

История о том, куда падают звезды

Сов питает слабость к падающим звездам, и частенько бьет себя по рукам, когда в голову забредает мысль написать "что-нибудь, где в начале упала звезда, а потом понеслось". Однообразие в рассказах - это такая особая форма писательской лени, когда бездельничает не тело, но мысль.

Но иногда удачные сюжеты рождаются и про звездопад - в таких случаях Сов записывает куда-нибудь получившийся набросок, и дает ему додуматься, дозреть. Сегодня как раз пришла пора собирать урожай с одного из набросков прошлогодней закладки. Итак, вот оно:

Название: "Записки с Золотого Побережья".

Набросок для сюжета: Испокон веков на Золотое Побережье падают звезды. Но даже если не брать в расчет этого, местечко само по себе весьма примечательное. Оно словно бы живет в своем собственном небольшом и уютном мирке и в другом времени. Здесь теплое, спокойное море и мягкие пески. Здесь чистые, красивые леса, несколько крохотных поселков и не особо крупный городок с замечательными жителями. Здесь любят приезжих, и многие из них остаются на Золотом Побережье навсегда, становясь частью местного диковинного бытия. Наша история начинается с того, как на Золотое Побережье прибывает очередное компания искателей - людей, которые ищут упавшие звезды.

Откуда-то у них взялась карта, на которой отмечено место падения самой первой звезды - давным-давно... Вокруг компании тут же начинают роиться разнообразные странности, они то и дело попадают в различные приключения. Чем дольше идут раскопки, тем яснее становится, что давным-давно на Золотое Побережье упала совсем даже не звезда...

"Записки" запланированы, как цикл рассказов, с достаточно явными началом и концом и N-ным количеством эпизодов между ними. Я, само собой, буду потихоньку их писать и время от времени выкладывать очередной кусочек, но объем материала - немаленький, и если у вас есть желание и мысли, которые вы хотели бы выписать для Золотого Побережья - обращайтесь, буду рад.

Хотите подробностей - пишите в комментарии, с удовольствием подискутирую.

@музыка: Lyriel

@настроение: Звездокопательное

@темы: Совдыбр, Что откуда

---

История о нитях и кругах (для Кипер Дарк)

Некая история...

... В год неизвестный, в месяц седых трав, у рода Бронзового Коня случилось очередное прибавление. Родился мальчикишка - непоседливый, крикливый - верный признак будущего задиры, а затем - и справного воина. Новорожденного омыли в кобыльем молоке, в крови заколотого ягненка, в речной воде, и затем передали в руки седого девяностолетнего старика - самого Старого Коня, нынешнего зачинателя всего рода. Старик пристально всмотрелся в своего правнука, выискивая нечто, ведомое лишь ему одному, зате кивнул, и повязал пояс своему потомку конским волосом. Новорожденный был принят в род, а значит - вечером быть празднику. А пока что у семьи была еще одна забота...

Новоявленный отец отправился к реке, в низины, и вскоре возратился с свежесрезанными ивовыми ветвями - крепкими, гибкими и упругими. Мать ребенка выбрала один из предложенных прутьев, свернула его кольцом и закрепила форму узлом из конского волоса. Протянула нить, закрепила, сделала петлю...

Кольцо обозначает весь белый свет - заливные луга и вольные степи, руки и великие моря, леса и логи.

Нити - дороги, что уже были пройдены, и дороги, что еще ждут того, кто дерзнет их проложить.

В центре узора укрепилась большая бронзовая бусина, говорящая: "А это я. Я еще маленький, и мне никогда не стать таким большим, как этот мир. Я еще в начале своего пути, и еще не знаю, что всех дорог не пройти. Но и этот мир, и эти дороги - все принадлежит мне".

К получившейся заготовке ворожа привесили наконечник стрелы - знак будущей воинской доблести, конский хвост - знак вольного всадника, и пучок дикого ячменя - пожелание изобилия и плодородия. Теперь ворож новорожденного был завершен, и отец ребенка отнес его в навес родоначальника, туда, где по стенам стелился узор рода. Вверху, у самого опорного столба, находился ворож самого Старого Коня - массивный круг потемневшего от возраста дерева, стянутый жилами, украшенный черепом жеребенка, бусинами родов - детей Старого Коня. От него, прикрепленные к знаку отца все теми же жилами, шли на четыре стороны ворожи его детей. Их женщин. Их детей. Детей их детей - и так далее. Отдельно шли линии ворожа чужаков - тех, кто не принадлежал к роду Коня по крови, но был ими принят.

Пришедший безошибочно нашел свой ворож - не так давно его обновляли после того, как он встретил свою тридцатую весну, прошелся пальцами по нити, и нащупал кольцо чуть меньше, украшенное речными камешками, кусочками грубо сотканной холстины и угольком - ворож его женщины.

Он пропустил сквозь низ кольца нарочно припасенную нить, и накрепко привязал к матери рожденного ей ребенка. Дело было сделано - теперь его сын окончательно считается рожденным.

В жилы рода влилась свежая кровь...

... И, казалось бы, при чем здесь ловцы снов? *Сов улыбается*

@музыка: Darling Violetta

@настроение: Маета мает и всяческая маета

@темы: По заявкам, Совсем другая история

---

История о том, как день пытался расстроить Тилла, и о том, что из этого вышло

У всех бывают неприятные и неудачные дни. Такой день, например, был у меня сегодня - не иначе, как его спланировало какое-то существо, люто и откровенно меня ненавидящее. Мир изо всех сил пытался сделать так, чтобы Сов загрустил, но это не так-то просто. Я нашел чем отвлечься, придумав себе новую интересную головоломку:

"Допустим, что в нашем мире есть некий баланс между теряемыми и находимыми предметами. Вот людей становится все больше, им нужно все больше вещей, все больше предметов теряют... Положим, что есть некий вселенский буфер, в который попадает все потерянное, и вот он переполняется - что тогда произойдет?"

Придумалось несколько ответов, которые меня практически развеселили уже обратно, но какой-то печальный осадок остался, и вылился в странную, грустную сказку, с, надеюсь, все же неплохим финалом.

Название: "Подарки";

Мир: авторский;

Авторство: Тиллуан Ноктэм;

Размещение: Только с моего разрешения;

Подарки

Подарки

(иногда люди уходят за грань мрака. Совсем редко они возвращаются оттуда).

- Лина, привет!

- Ирка, ты? Сколько лет, сколько зим! Откуда звонишь?

- Из дворика рядом с домом, где вы с Виталиком жили раньше.

- Стоп-стоп-стоп! Хочешь сказать, что ты здесь? Здесь, в Калуге?

- Именно.

- Ох. Что же ты не позвонила раньше? Талька бы тебя встретил, я бы приготовила чего – а сейчас у нас в холодильнике шаром покати. Так что на ужин будет то, что сварганю на скорую руку, уж извини.

- Лин… Я не засижусь. В одиннадцать часов у меня поезд.

- Что же ты так, Ир? Сто лет не виделись – и с тобой, и со Славкой. Кстати, его-то ты с собой привезла?

Молчание.

- Ир? Ирка, я тебя не слышу!

- Алин, скажи - у тебя сохранился браслет, который Слава тебе подарил?

Взгляд женщины рассеянно скользнул по запястью, вокруг которого змейкой свернулась полоска потертой кожи. Сквозь нее в хитрой ассиметрии проходили два плетеных шнура, тускло отблескивали крупные стеклянные бусины. Когда-то еще был рисунок нанесенный чем-то вроде сусального золота, но он уже давно стерся, оставив разве что пару случайных искорок. Дурацкий браслет. Старый и к тому же дурацкий браслет. Сколько она его уже носит? Десять лет? Больше? И верно, никак не меньше дюжины. Вещи столько не живут.

- Да, сохранился.

- Ты сможешь мне его дать? На время. Линка, вопрос жизни и смерти!

- Хорошо, - удивленно ответила Алина. – Приезжай. Есть на чем записать адрес?

- Есть, диктуй.

Улица. Дом. Подъезд. Этаж. Квартира. Код домофона. Все это сказала Алина. Все это записала Ира.

- Ир, я не понимаю… Что случилось?

- Это произошло в прошлом году, Лин… - голос Иры в телефоне стал едва слышен. – Помнишь, Славка еще в институте купил свою первую доску? Он потом лихо выучился кататься, каждую зиму ездил на разные спуски, один круче и сложнее другого… Вроде даже на каких-то состязаниях выступал. Прошлой зимой мы поехали вместе… покататься.

В голосе рассказчицы зазвучали истеричные нотки.

- Он упал на середине склона – ноги подкосились. На середине какого-то идиотского склона, где обкатывают новичков!.. – она сглотнула. – В реанимации сказали – инфаркт. Он уже не пришел в себя, только медленно угасал день за днем…

- Ирка!..

- Слава умер, Лин. Нет больше нашего Славки… - слова сменил тихий, бессильный плач.

- Ирка, - нужно было перебить истерику, и Алина, как смогла, изобразила командный голос. – Адрес у тебя есть. Живо приезжай. Живо, слышишь? Мы уже ждем, я и Виталька. Хорошо?

- Хорошо… - и в трубке коротко пискнул сигнал завершения разговора.

* * *

Ира сильно изменилась с момента их последней встречи, и дело было не в возрасте. Надлом ощущался во всем – в осанке, в опустившихся плечах, в устремленном в пол взгляде, в крохотных морщинках на уголках губ. Жена, потерявшая мужа. Влюбленная девушка, потерявшая любимого. Нескладная девчонка, рассорившаяся с лучшим другом. Все это сплелось в единый и болезненный образ. Но все же, кроме бесконечной печали в ней чувствовалось и что-то еще. Непонятная, буйная, лихорадочная… надежда? Если да, то надежда – на что?

Ужин в честь встречи получился безрадостным. Тень отсутствующего, пустое место там, где должен быть ушедший друг, действовало угнетающе на всех. Пустые вопросы, пустые ответы. Еда, у которой не чувствуешь запаха и не различаешь вкуса. Коньяк, бьющий в голову, но не согревающий. Напоследок Алина все-таки попыталась еще раз уговорить Иру остаться переночевать, но та лишь покачала головой, да показала рыжий железнодорожный билет.

- Смоленск? Ты сейчас не обратно, не в Москву?

- В Смоленск.

- Зачем, Ир?

- Там сейчас живет Рыжик.

- Серьезно? Наш Борька?

- Он самый.

- Я-то думала – куда он делся… Передавай привет. И, если будет у нас на Колыме…

- … то пусть непременно заходит в гости, - закончила за нее Ира.

И уехала.

Алина машинально потерла запястье, на котором впервые за очень долгое время не было ничего, кроме ее собственной кожи.

Славка. Надо же, Славка. Никогда бы не подумала, что он будет первым из их компании. Вот уж кто всегда был здоров, как бык. Вот кто всегда светил, как солнышко. Отчаянный сорвиголова, озорник, весельчак, чего уж тут скрывать - бабник. Одним словом, живчик. И крупнейший специалист по всевозможным забавным глупостям. Тот же браслет – глупый, уродливый браслет – почему она его не выбросила еще сколько-то лет назад? Почему носила до сих пор, почти постоянно? Потому что это была память. Потому что этот смешной кусочек был похож на обвившую запястье улыбку. Потому что он грел.

Алина зябко передернула плечами. И прикрыла нещадно сквозящую форточку.

* * *

(Три месяца спустя. Квартира Иры).

- Мам, а мам? А когда приедет папа?

- Скоро, Сережка, скоро. Ты же читал открытку, которая пришла на Новый Год? Он очень хочет вернуться, но пока не может. У него много работы. Но он скучает по тебе не меньше, чем ты по нему. Он же не видел, как ты подрос за этот год – уже совсем большой стал. Представляешь, как он удивится?

- Еще как удивится! И будет учить меня ездить на сноуборде. Он обещал, что когда я стану большим, он научит меня!

- Конечно, научит. Всему научит, - Ира поправила одеяло, и потрепала сына по вихрастой макушке. – А теперь пора спать. Добрых снов, сынок…

- Добрых снов, мама, - маленький Сережа, улыбаясь, повернулся на бок. Ира погасила свет, вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь. И пошла в кабинет.

Комната была похожа на музей. Музей памяти одного-единственного человека. Здесь все было совсем, как год назад. Чисто – она наводила здесь порядок чуть ли не ежедневно. Все вещи на своих местах. Книги на полках. Сноуборд на шкафу. Записная книжка, на три четверти исписанная знакомым почерком. Стоптанные тапочки рядом с компьютерным креслом.

Единственным непривычным предметом в комнате был чемодан, стоящий у входа – чемодан, который был пуст, когда она уезжала, и который теперь, по возвращении, был набит под завязку.

Ира погасила люстру, оставив светить лишь тусклую лампу на столе, взяла лежащий там же мел, и начала рисовать на вылизанном до немыслимого блеска паркете. Вскоре у нее получился силуэт, какими криминалисты обозначают положения тел на месте убийства. Силуэт лежал на спине (а может, на животе), широко раскинув в стороны руки и ноги.

Ира отбросила в сторону мел, и наконец-то раскрыла чемодан. Внутри были вещи. Самые разнообразные – полезные и безделушки, детали одежды и книги, посуда, часы… Бог весть что еще. Все эти предметы объединяло только одно – когда-то Слава со своей обычной широтой души и радостной улыбкой подарил их. Он любил делать подарки…

Ира машинально вытерла выступившую в уголке глаза слезинку, и принялась за дело. Разношенные кеды сорок первого размера (у одного надорван задник, второй откровенно «просит каши») легли боком туда, где у силуэта белели неровно вычерченные ступни. Пахнущий нафталином шерстяной шарф – туда, где была шея. Глупый, потертый кожаный браслетик – на правое запястье. Ремень с безъязыкой пряжкой – на пояс. Постепенно линии на полу практически полностью скрылись под грудой памятных вещей. Одетый силуэт окружал жиденький круг из книг, часов, портсигаров и прочего хлама. Вот и все.

Ира взглянула на висящие на стене часы – безотказно точные, но все равно ежедневно сверяемые – без двух минут полночь. Она поставила ненужный более чемодан у двери. Села в кресло. Погасила лампу. Сжала руки в кулаки, чтобы пальцы не выбивали нервную дробь по крышке стола. Ее глаза неотрывно следили за ползущей по циферблату секундной стрелкой, светящейся в темноте слабым люминесцентным сиянием.

Полночь. Часы начали отсчитывать раннее-прераннее утро нового дня.

Показалось, или в тени лежащих на полу вещей что-то шевельнулось?..

Грустное настроение тоже иногда необходимо. Но надеюсь, что в следующий раз оно посетит Сова нескоро, и в ближайшее время я порадую вас чем-то более оптимистичным.

@музыка: The Birthday Massacre - Holiday

@настроение: Внейтральное

@темы: "Подарки", Совиные сказки

---

История об историях и предание о Великом Затмении

Окончил бы я исторический - был бы сейчас историком. Читал бы студентам лекции про татаро-монгольское иго, Иванов, Владимиров, Петров и прочая-прочая-прочая, чем богата наша история.
Так и подмывало написать - прочую скукотень. Хорошо, что я - не историк, а сказочник. Иногда из глубины прошедших веков удается откопать разные интересности, которые ни коим образом не похожи на сухие факты. Для учебников такое не годится. Ну а для сказок - вполне.

Предание о Великом Затмении

Предание о Великом Затмении

(перевод - мой, вольно-художественный).

Давным-давно, когда земля еще была мала, реки - мелки, звезды - близки, а боги сходили порой на вершины гор, чтобы вести речи со смертными, жил да был великий народ. Звался тот народ Эдды, что означало "сыны камня", и то была правда, ведь с той самой поры, когда Конид делил угодия земли, им досталось место возле самых корней гор, в краю подземном. Эдды слыли искусными охотниками и промышляли пещерного зверя, били рыбу в подгорных реках - но никогда не бывало того, чтобы хоть кто-то из их племени покидал подгорный сумрак. Да, то был сумрак, ведь Инэля Двуголосая, супруга божественного Конида, рассудила по справедливости - и даровала Эддам их толику жизненного сияния от вечного светила днем, и блеск прекрасных звезд - ночью.

Но случилась беда - по замыслу Конида и Экива горы росли, дабы подпереть собой небосклон, и однажды брешь, что давала Эддам сияние жизни, закрылась. И наступила мгла вечная и непроглядная, и те, кто мог оплакивать - возрыдал, и те кто мог погрузиться в печали - погрязли в их безднах с головой, и те, кто желал горя - получили его сторицей. Холодным и безжизненным становился подземный край.

И тогда повелели Мудрые вождю возжечь пламя невиданное, и самому на него взойти, и востребовать ответа у богов - отвернулись ли те от своих подземных детей, или же назначили им испытание.

Так и было сделано - от каждого очага в селении было взято по половине припаса, и сложили из дров великую груду на белом камне, что годами омывался солнечным и звездным светом, и возгорелось пламя. Князь взошел на тот костер - и получил свой ответ, что следует нынче же Эддам подняться с насиженных мест, оставить свои дома и последовать на поиски нового дома, где у них более не будет недостатка ни в чем. Вождь вернулся из пламени с божественным даром - последней пригоршней звезд, что не востребовались для украшения неба, и что чахли и гасли день за днем от тоски по несбывшемуся.

"Идите", - было сказано. - "И да осияют звезды ваш путь. Но берегитесь, если не найдете вашего пути прежде, чем угаснет и охолодеет последняя звезда."

Послушные божественной воле, Эдды собрались, и ушли за изведанные подземные земли, в края чуждые и опасные, и шел впереди князь, и протягивал вперед полную пригоршню звезд. Мало ли, много ли шли Эдды, но звезды начали блекнуть и гаснуть, как и было сказано. Но они все шли, и шли вперед, и ровно тогда, когда на ладони князя угасла и охолодела камнем последняя звезда, разверзлись пред ними врата подземного царства в царство наземное, и увидели Эдды небо, полное звезд.

Такая вот притча. Ничего не напоминает?

Если нет, то подскажу - прошло сколько-то веков, и эта сильно трансформировавшаяся быль-небыль стала сказкой о Данко.

@музыка: Mylene Farmer - Mefie-Toi

@настроение: Сов-историк

@темы: Совсем другая история

---

Сказочка первая

Название: "Сказки при свете лампы";

Мир: авторский;

Авторство: Тиллуан Ноктэм;

Размещение: Только с моего разрешения;

Глава первая. Ненастье.

Глава первая. Ненастье.

 

Наверное, уже было часа три ночи. Циферблата висящих на стене часов не было видно – ни в мягком мраке летней ночи, ни при редких вспышках молний. Зато Лизе было видно, как об оконное стекло над ее кроватью разбиваются бесчисленные капли ливня – бесформенный комочек воды обрушивается на прозрачную плоскость, бросает во все стороны совсем уж крохотные брызги, расплывается в небольшую лужицу, которая исчезает в таких же лужицах, появившихся чуть ранее. Гроза началась еще вечером и все никак не собиралась уняться, обещая на завтра лужи, размокшую землю, но, может быть, и солнечное утро. Сколько там еще до этого самого утра осталось? Шесть часов? Семь?

Все дело в том, что Лизе не удалось заснуть в эту ночь. Неизвестно, гроза ли тому была виной, или то, что она все время от обеда и до вечера просидела за чтением, вместо того, чтобы играть с Эль, Виком, Ташей и остальными, но факт оставался фактом – спать ей не хотелось. Уже несколько часов девочка лежала и смотрела на разбивающиеся об оконное стекло капли. Вот опять бесшумно вспыхнула молния, через несколько мгновений послышался вечно опаздывающий, запыхавшийся гром, сказавший свое «ту-дум!», и поспешивший дальше. Лиза выбралась из-под одеяла, села, откинувшись на высокую спинку кровати и задумалась. Просто так лежать и ничего не делать было невыносимо скучно, и ей это уже изрядно надоело.

- Ли, ты не спишь? – послышался шепот с соседней кровати.

- Не сплю, - тихо отозвалась девочка. – Тебе-то что не спится, Эль?

- Мне страшно, - призналась сестра. – Слышишь, кто-то ходит там, наверху? По крыше?

- Это гром. И дождь, наверное, - проговорила Лиза.

- Прислушайся, - убеждающе сказала сестра. – Точно же шаги!

Молния вновь озарила окно синим светом, раскатисто ударил гром, и в этот момент Лиза услышала, как крыша скрипнула, будто бы и правда кто-то переступил с ноги на ногу.

Топ. Топ.

- Слышишь, Ли? Он там ходит!

- Может, показалось? – уже менее уверенно произнесла девочка.

Топ. Топ-топ.

- Вот, опять! – Эль уже буквально кричала шепотом.

- Да, теперь мне тоже слышится, - Лиза старалась, чтобы ее голос не дрогнул.

«Так, я уже большая девочка, мне уже двенадцать лет. Ну вот как может кто-то ходить под таким дождем? Да еще ночью, когда все должны спать. Да еще по крыше! Это мы все воображаем, там никого нет. И бояться некого».

- Топ. Топ-топ! – заявил Тот-Кто-Ходит-По-Крыше.

- Ли! – чуть слышно выдохнула Эль.

Девочка решительно протянула руку и пошарила по столику, стоящему между двумя кроватями. Ее пальцы быстро наткнулись на то, что она искала – маленькую картонную коробочку со спичками.

Чирк! Щелк!.. Чирк! Спичка загорелась, озарив теплым светом второй этаж старого деревянного дома. Из-за противоположного края стола показалось лицо Эль – с расширенными от испуга глазами, сжатыми губами, разлохмаченными волосами и отчетливым следом от подушки, идущим через правую щеку по носу. В целом зрелище получалось настолько забавное, что Лиза не выдержала и тихо захихикала.

- Ты чего? – смутилась Эль. Испуг в ее глазах уступил место любопытству.

- Топ-топ! – глухо донеслось сверху. Огонек спички заметался, будто пытаясь спрятаться, и в следующий миг погас. По щеке Лизы прохладой скользнули остатки невесть откуда взявшегося сквозняка. На уже привыкшие к свету глаза нахлынул мрак вперемешку с мельтешащими белыми точечками. Откуда-то издалека донесся очередной раскат грома.

Лиза зажгла вторую спичку. Сгустившаяся темнота бросилась от разгорающегося огонька во все стороны, впрочем, недалеко. Ведь спичка – всего лишь спичка, и не более того.

«Но почему вдруг стало так темно?» - подумала девочка.

Ответ не заставил себя ждать. Через окно над кроватью Лизы больше не попадал внутрь белесый лунный свет. Что-то заслонило окно снаружи. Или КТО-ТО заслонил…

Огонек добрался до пальцев девочки, и она, ойкнув, выронила спичку. Тук. Тук-тук.

- Ли! Он стучит в окно!

- Это все град, Эль. Ну что ты, как маленькая, - Лиза подула на обожженный палец

- Я не маленькая! - вскинулась та.

- Но ведь боишься?

- Боюсь. Но взрослые ведь тоже боятся?

- Вряд ли взрослые боятся дождя, Эль, - неожиданно девочка вспомнила кое-что важное. – Скажи, помнишь – где-то в доме была старая керосиновая лампа?

Та помедлила, вспоминая. Тишина немедленно впустила в себя неразличимые за словами звуки – тихие щелчки маятника, влажный перестук снаружи окна.

- А, это та, со смешным абажуром? Папа еще называл ее «летучая мышь», - подала голос Эль.

- Да, она, она самая, - обрадовалась Лиза. – Ее ведь не выбросили?

«Пусть не выбросят», - загадала девочка про себя. – «Только бы не выбросили».

- Кажется, она где-то здесь, на втором этаже. А зачем она тебе?

Лиза вытряхнула на ладонь содержимое коробка и пробежалась пальцами по шершавым деревянным палочкам. Их оставалось всего три.

- Затем, что у нас спички кончаются.

- Ой… - протянула Эль.

Чирк. Чирк. Чирк!

В этот раз, наверное, Лиза сама нечаянно задула огонек, но главное – она успела увидеть. Под столом лежали коробки со старыми вещами, игрушки сестры, старые журналы и новые роликовые коньки, и – почти у самой стены – за ящиком с инструментами притаилась лампа. Лиза протянула руку, и с четвертой попытки нащупала ручку. Холод металла действовал успокаивающе. Девочка взгромоздила свою добычу на стол – и радостно отметила, как внутри плеснулся керосин.

- Топ-топ! – пригрозил Тот-Кто-Ходит-По-Крыше.

- А вот и не страшно! – весело ответила Лиза.

Маленькое чудо придало ей уверенности в себе. Она ведь совершенно точно помнила, как родители перебирали старые вещи, и эта чудесная старая лампа попала в стремительно разраставшуюся кучу дорогих, невероятно уютных – но ненужных вещей.

Девочка уверенно сняла плафон, поправила наощупь фитиль и звонко щелкнула предпоследней спичкой по коробку. Через космическую темноту второго этажа пронесся крохотный пламенеющий метеорит, и через мгновение погас где-то на полу. Это была половина сломавшейся спички…

Лиза выдохнула. Потрясла лампу. Взяла последнюю спичку.

- Она не хочет гореть, да, Ли? – грустно сказала Эль.

- Хочет. И сейчас будет!

И она зажгла последнюю спичку.

Непослушными руками, боясь сделать неосторожный вдох или излишне резкое движение, она поднесла язычок пламени к фитилю. Огонек опасливо изогнулся, затем попытался перебраться на пропитанный горючим шнур. Затеплились первые искорки. И тут…

Сперва зашелестели листьями деревья во дворе. Затем, словно подброшенные невидимыми пригоршнями, в оконные стекла плеснули яростные потоки воды. Налетевший ветер тихо, но до озноба пронзительно взвыл в печной трубе. Ослепительно полыхнула очередная зарница…

И все.

- Ли, - шепнула Эль. – У тебя спичка погасла.

Так и было. Над безжизненной, обуглившейся палочкой поднимались петляющие туда-сюда клубы дыма.

- Вот и все, - девочка убрала в коробок скрюченный уголек. – Это была последняя.

- Топ. Топ-топ-топ, - торжествующе донеслось с крыши.

Грохнуло, и тут же сверкнула синим пламенем новая молния.

- Ли, смотри! Лампа!..

То ли она не заметила разгорающуюся искорку раньше, то ли и правда фитиль подожгла так кстати полыхнувшая зарница, но действительно – лампа зажглась. Приглушенное сине-зеленое свечение взлохматило верхушку фитиля, моргнуло – и поднялось во весь рост веселым рыжим светлячком. Тени испуганно метнулись прочь, прячась по углам, за шкафом, стульями, ставнями.

- Загорелась, - заулыбалась Лиза. – Как теперь, Эль? Больше не страшно?

- Не-ет, теперь хорошо, - сестра заерзала, устраиваясь поудобнее.

- Тогда давай ложиться спать.

- Давай… А лампа?

- А лампа – пусть горит, - решила девочка. – До самого утра.

- Тогда хорошо… А сказка будет?

- Эль, мама уже читала тебе сегодня сказку на ночь, - Лиза изо всех сил старалась сохранить серьезное лицо.

- Нууу… - капризно протянула сестра. – У нее сказки скучные. У тебя гораздо лучше, честно-честно!

- Эль, я спать хочу! – Лиза не особо убедительно зевнула.

- Ну пожалуйста!

- У меня нет готовых сказок, - выдала Лиза свой последний аргумент.

- Придумай что-нибудь! Придумай, а?

- Ладно, сейчас попробую, - Лиза задумалась.

Дождь как будто бы приутих. Язычок пламени в лампе заинтересованно моргнул, и склонился ближе к девочке. С крыши донеслось шебуршение, будто у слухового окошка кто-то пытался устроиться поудобнее. Целый мир замер, ожидая, когда двенадцатилетняя девочка начнет свой рассказ.

 

Собственно, под катом пока что только то, что Сов успел накалякать за три часа творческих мучений.

По мере появления подходящего настроения и свободного времени сказка будет дописываться, так что - stay tuned! \(о.о)/

 

P.S. Сов будет очень благодарен, если прочитавшие что-нибудь напишут про осиленный текст.

Это здорово поможет творить дальше!

@музыка: Mandragora Scream - Dark Lantern

@настроение: Сов-светильник

@темы: "Сказки при свете лампы", Совиные сказки

---

История о том, как Тилл разбирал залежавшиеся мысли

По своей совиной привычке Сов сегодня поднялся чуть позже полудня, выглянул в окно, поежился, и решил, что дома гораздо уютнее. А раз так - надо чем-то заняться. Наведя относительный порядок в квартире, Сов наварил кастрюльку глинтвейна, зажег свечу в старом железнодорожном фонаре, и принялся было целенаправленно ничего не делать, как вдруг вспомнил, что когда-то хотел написать немного готичную сказочку - с таинственной керосиновой лампой, девочкой-сказочницей и таким же перестуком воды по оконному стеклу, который имеется в наличии сегодня.

Мысль показалась интересной, и вскоре даже удалось восстановить давний ход мыслей. У запланированной сказки было два основания:

- великолепная песня Dark Lantern от группы Mandragora Scream (источник вдохновения, да);

и

- не менее замечательная книга Олдей "Песни Петера Сьлядека", откуда Сов нагло стащил структуру повествования: есть некая основная история, и она перемежается другими историями, которые рассказывают персонажи книги.

Останавливаться не хотелось, и Сов написал небольшой черновичок...

@музыка: Mandragora Scream

@темы: Совдыбр, Что откуда

---

История о том, как Тилла опять одолело стихоплетство

Сов ностальгирует, смотрит "Эксперименты Лейн", и вдруг мысль: "Напиши стихи!"

Сов возражает: "Но я - вообще никакой поэт!"

Вдохновение парирует: "Пофиг!"

Сов вздохнул, взял клавиатуру и быстренько настрочил восемь строчек сомнительной художественной ценности. Ну и решил сходу записать в свежесляпанный дневник, чтобы хоть что-то было. Ну а вдруг кому-то понравится?..

Гляди! Небо в сети

Из стальных проводов

Меж бетонных столбов

Кто-то взлетит

Гляди! Колет в груди

С запредельных границ

Взгляд с дрожащих ресниц

И увидишь, что люди в сети

@музыка: Serial Experiments Lain OST

@темы: Анимешное, Сов - не поэт!